На протяжении нескольких десятилетий советская историография в вопросе о Енисейско – Маклаковском восстании февраля 1919 г., неизменно характеризовало его, как пример удачной консолидации левых сил под непосредственным руководством большевиков. Безусловно, большевистское подполье города и уезда сыграло в этом свою роль, но если посмотреть более критично на политические группы, вызвавшие к жизни это событие, то окажется, что во многом та совокупность решений, принятая Временным Революционным Штабом была порождена и осуществлена при доминирующем активе местных анархистов, а так же беспартийных в своей массе солдат, не желавших служить. Отчасти это сквозит и в воспоминаниях участников тех событий, вставших, в свое время, на большевистские позиции и в последствие признавших выступление неудачным. Однако советская печать, в последующем, нередко старалась подчеркнуть обратное. Достаточно привести такой пример: «Зимой 1918 -1919 гг. в Енисейской губернии вспыхнули рабочее – крестьянские восстания против белогвардейского режима. Чтобы придать им организованный характер, активное участие в этих восстаниях приняли большевики».1 Справедливости ради отметим, что большевистские организации в Енисейской губернии действительно набирали силу. При их участии были созданы Северо – Ачинский и Южно – Канские партизанские центры. Задолго до событий февраля 1919 г. в с. Маклаково была создана своя большевистская ячейка с Трейманом и Лисневским. И все же, на основе сохранившихся материалов, постараемся рассмотреть основные моменты и ответить на вопросы: кто являлся основной движущей силой восстания, и какова была его организация? Что происходило в эти дни в Енисейске?
Основная канва восстания известна благодаря тем же воспоминаниям партизанского движения и оперативным сводкам белых, а так же современным изысканиям, в целом известна. Тем не менее, напомним, что в ночь с 5 на 6 февраля 1919 г. две группы восставших захватили важные военно – административные здания в городе, включая казармы и склад с оружием. По утверждениям А.В. Мармешева, именно на дезертиров, не желающих идти на фронт, сделали ставку организаторы восстания.2 Собственно подтверждение этому можно найти в «Воспоминаниях командира партизанского отряда» Ф. Бабкина: «Вечером 5 февраля 1919 г. на собрании подпольщиков с представителями от роты «дезертиров» Игнатьевым и Буяновым был намечен план восстания. Рота «дезертиров» заранее назначила своих командиров, не спала, ждала возвращения с собрания Буянова и Игнатьева».3 По разным оценкам гарнизон города в это время насчитывал 300 -340 человек, состоящий из разных служб: рота цензовиков или добровольцев, рота «дезертиров» — лиц, готовившихся отправиться на фронт, а так же местная казачья команда. К этой группировке можно прибавить пару десятков полицейских чинов. Для уездного города – гарнизон более чем достаточный. Здесь то и пригодился опыт мобилизованных бывших красногвардейцев – анархистов и команды «дезертиров», которая, к слову, насчитывала 80 человек. В 2 часа ночи «дезертиры» во главе с И. Игнатьевым ворвались в казарму добровольцев и, связав дневального, захватили пирамиды с оружием. При этом был убит фельдфебель роты, выскочивший на улицу, чтобы поднять тревогу. Следующим шагом стало освобождения теми же «дезертирами» из тюрьмы находившихся в ней большевиков: Байкалова, Блинова, Бейника и Грейнина, анархистов Бабыкина, Костенко и Кузнецова. А кроме них еще и уголовные элементы, которые получив в руки оружие, розданное всем желающим, отправились на самопровозглашенную экспроприацию. Поэтому, первый же день новой власти в Енисейске был омрачен убийствами и мародерством. Однако не все прошло ровно. Ожесточенное сопротивление оказала городские милиционеры, засевшие в пожарном депо. Как позднее вспоминал участник событий «дезертир» П.Н. Соловьев: «Милицию взяли с боем».4 Параллельно происходили аресты милицейских чинов и офицерского состава. Так были арестованы начальник милиции Чащихин и поручик Гулич.
То обстоятельство, что восстание воплощалось в жизнь без особого участия большевиков, подтверждает и М. Супрун – в те годы возглавлявший Трудовую кооперацию в городе: «Енисейское восстание вспыхнуло стихийно под влияния восстания в Тасеево и агитации анархиствующих элементов. Енисейская организация (трудовой кооперации, прим. авт.) того времени состояла из шести человек, в гарнизоне влияния не имела, так как работу там начала поздно».5 Вот такое удивительное для 1935 г. откровение поведал тов. Супрун. Так же он добавил: «Кнопинский от имени большевиков заявил, что большевики в этом восстании участия не принимали, не принимают и принимать не будут».6 Довольно странно, но товарищи из с. Ярцево, узнав о восстании, точно решили, что его организовали большевики. Ю. Кузьмина вспоминала: «Собрание актива по поводу енисейского восстания решало, как помочь борющимся енисейским большевикам. Решили, что лучшей помощью в борьбе явится личное участие в боях».7 Не случайно, после подавления восстания, трибунал, работавший в доме усадьбы золотопромышленника А. Власова, обнаружил большое количество «иногородних» в составе мятежников. Тем временем, восставшие попытались устранить провокатора Глязера и начальника гарнизона – поручика Гулича.
С Гуличем – чехом русского происхождения (в своих воспоминаниях Ф.Я. Бабкин и другие участники восстания называют его Гулидом или Гулитом), вышла трагичная история. Дело в том, что пока происходили все вышеописанные события, поручик спокойно спал в своей квартире. Утром о нем вспомнили и отправили патруль. Встреча состоялась напротив особняка купцов Бородкиных на Кедровой улице (ныне ул. Кирова). И. Игнатьев во главе патруля пытался остановить побежавшего поручика, в итоге, применив «наган», а его товарищи – винтовки. Гулич упал. Раны оказались смертельными и по пути в тюремную больницу чех скончался. Читая воспоминания участников событий, создается впечатление, что поручика изначально и не собирались оставлять в живых. Леонтий Тимофеевич Бабкин вспоминал: «Коменданта города, Гулита, конечно, пришлось уничтожить за то, что они били наших братьев и сестер».8 Интересно, что уездный комиссар Платонов еще накануне восстания, встретившись с Гуличем в канцелярии Городской Управы, сообщил ему, что в солдатской массе идет брожение, в казармах происходят собрания с посторонними лицами, на что Гулич призвал сохранять спокойствие. Это «спокойствие» дорого стоило местной администрации.
Тем временем, уже в захваченных «дезертирами» казармах шло собрание. Именно здесь был избран Временный Революционный Штаб, который возглавил анархист Бабыкин, так же членами штаба стали анархисты Костенко и Кузнецов, разбавленные большевиками Блиновым и Байкаловым. Видный участник восстания и яркий мемуарист Филипп Яковлевич Бабкин, оглядываясь назад, писал, что это было «по сути дела неудачное формирование, в котором у власти оказались анархисты, заранее предрешило тактику и неудачные действия енисейских повстанцев».9 Впрочем, свои воспоминания он писал уже в двадцатые годы, когда анархисты являлись идейными врагами, но тогда, в морозном феврале 1919 г., они оказались той незаменимой силой, позволившей осуществить восстание. Сам Федор Дмитриевич Бабыкин появился в Енисейске еще до революции 1917 г., работал закройщиком-портным мастерской Михайлова в Красноярске, а женившись, открыл собственную мастерскую, при этом, не порвав с революционным прошлым. Любопытно, что супруга Федора Дмитриевича – Анна Гавриловна, не упоминает о собственной мастерской мужа. Зато она подробно рассказывает о первых шагах на пути к мятежу: «Вернувшись из Красноярска, он отправился в Южную тайгу для агитационной работы по созданию отряда. В тайге он пробыл месяца три. По возвращению из тайги, все время находился в Енисейске. К нам на квартиру часто приходили братья Ивановы – Александр и Петр (участники восстания прим. авт.), и солдаты. Они о чем – то беседовали, но о чем определенно сказать не могу, так как эти беседы обычно происходили в отдельной комнате».10 Возможно это выглядит занятно, но во время интервьюирования она всячески открещивалась от анархистов, заявляя, что «кем угодно, только не анархистом, потому что во время восстания 1919 г., он часто ругал Кузнецова как анархиста».11 Здесь снова не стоит забывать, что интервью записывалось в 1957 г., когда принадлежать к лагерю поруганных советской системой анархистов не считалось разумным.
Таким образом, наспех избранный Временный Революционный Штаб, обосновавшийся в усадьбе Баландиных, действительно не справился с организационной работой, скатившись к акциям мародерства и пьянству, ведь восставшие выпустили из тюрьмы не только политических заключенных – свободу получили и уголовные элементы, которые получив в руки оружие, тут же занялись экспроприациями: «С рассвета первого дня, пользуясь тем, что винтовки в их руках, а начальник гарнизона убит, приступили восставшие к обходу квартир богачей и зажиточных граждан, где знали, чем поживиться».12— Напишет очевидец тех событий М.П. Миндаровский. Не пустовали и тюрьмы. С самого начала мятежа в камеры были препровождены представители из местных чиновников, священнослужителей и купечества. В застенках тюрьмы был замучен купец Евдокимов. Чтобы описать некоторых штабных представителей, вновь обратимся к записям Михаила Прокопьевича: «В тот момент, когда я, задержанный разгуливающим по улицам города патрулями, был приведен в штаб, то заседавший за письменным столом Баландина солдат Чудинов, и сидевшие рядом с ним еще два типа еле ворочали языком, так как на столе перед ними находилась недопитая четверть водки, соленый муксун и краюха хлеба».13 Тем не менее, все тем же утром руководителями Штаба было составлено «Воззвание к населению», в котором говорилось, что: «… 6 февраля объединившимся гарнизоном и рабочими города Енисейска ненавистная власть поработителя Колчака и буржуазии свергнута. Вся полнота власти перешла в руки Временного Революционного штаба, которым приняты меры по закреплению рабоче-крестьянской власти в губернии».14 Но для закрепления победы нужны бойцы, поэтому был объявлен набор добровольцев в красные отряды, а на подступах к городу начались работы по созданию оборонительных рубежей, правда, преимущественно со стороны Енисейско – Красноярского тракта, что в будущем пагубно сказалось на возможностях обороняющихся.
Одними из первых о событиях в Енисейске узнали в д. Маклаково. Ф. Я. Бабкин записал в дневнике: «Маклаковская организация собралась в несколько минут. Поймав на улице первого попавшегося крестьянина, я сказал ему: ударь в набат».15 Так, если судить по мемуарам, начинались свершения временной революционной власти, тем более, что власть действительно оказалось временной. Уже хрестоматийными стали сражения отряда Бабкина и Накладова с подразделениями поручика Харченко: бой под д. Каргино, а затем и решающая схватка под Маклаково 17 февраля. В Енисейске, тем временем продолжалось разложение гарнизона. Начальник Штаба, по едкому замечанию современника: «На почве неудачного романа с сестрой офицера Анпенова, а может быть, в силу трусости перед быстро наступающим отрядом Портнягина, пустил себе в висок пулю».16 Итак, начальник штаба застрелился, предварительно застрелив Анпенову. Елена Анпенова была дочерью владельца бондарной мастерской, ее брат был офицером, разумеется, связанным с остальными офицерами города. Увлечение Федором Дмитриевичем дочерью владельца мастерской не скрывалось от жены, которая в 1957 г. оправдывала это обстоятельство следующим образом: «Когда произошло восстание, муж мне часто говорил, что он не может никак найти офицера, который издевался над заключенными в тюрьме. Поэтому не кажется, что ухаживание за Еленой Анпеновой имело своей целью при ее помощи отыскать скрывавшегося офицера».17 Возможно, так и представлял себе механизм розыскной деятельности Федор Дмитриевич – подробности теперь вряд ли станут известны, но воспоминания Анны Гавриловны действительно наполнены искренним доверием и уважением к мужу.
Усилилось брожение в среде состоятельных горожан. Почувствовав это, Революционный Штаб в тот же день опубликовал следующее объявление: «До сведенья Временного Революционного Штаба дошло, что некоторыми гражданами г. Енисейска, теми, кто всячески пытается избавиться от власти рабочих и крестьян, распускаются всячески необоснованные слухи о скором, якобы, прибытии и занятии казаками, что наводит на граждан г. Енисейска гнетущее впечатление, тем более боязнь о разграблении города и поголовных убийств. Со своей стороны Революционный Штаб заявляет, что никакой опасности, как городу, так и мирным жителям со стороны казаков не угрожает и для отпора банд во всякое время дня и ночи в распоряжении Штаба достаточно вооруженной силы».18 Любопытно, что в документах, как белых, так и красных противники именуют друг друга не иначе, как бандами.
Когда Ф.Я. Бабкину стало ясно, что Енисейск с имеющимися силами не удержать, было решено распустить отряд, а наиболее ценным кадрам идти в Тасеево. В самом Временном Революционном Штабе так же не было единства. С одной стороны, имеющиеся укрепления внушали мысль о продолжении борьбы за город, с другой стороны превосходство противника указывало на отступление. Интересно, что именно анархисты, составлявшие большинство, собирались бороться за город. Наконец, после долгих споров, был вынесен вердикт – не удерживать Енисейск, отряд Байкалова уходил на северные прииски, отряд Бабкина – в с. Тасеево. Создалась далекая от морали ситуация: большевики, совместно с анархистами поднявшие народ восстание, от этого народа вовремя отказались. Справедливости ради, стоит сказать, что большевики действительно оказались перед сложным выбором: либо до конца защищать восставший город и его население, либо сохранить ядро организации. Они предпочли последнее. Однако даже после роспуска основных сил, город все же решили оборонять. Во главе обороны встал Андрей Евсеевич Шестаев, имевший опыт военной службы. После этого, 20 февраля прошло последнее заседание Штаба. После самоубийства Бабыкина, в его состав были переизбраны Шестаев, Кузнецов и Лапин. Но, не смотря на все усилия восставших, подразделения правительственных войск в ночь на 27 февраля без особого труда взломали оборону, ворвавшись в Енисейск с нескольких направлений. Временный Революционный Штаб окончательно потерял связь с реальностью, а 28 числа, когда город был занят белыми, прекратил свое существование, попав в плен практически в полном составе. Последний оплот обороны красных – кладбищенская Входоиерусалимская церковь, в которой засело до пятидесяти человек гарнизона — пал 29 февраля. Андрею Евсеевичу Шестаеву удалось укрыться в подвале одного из домов, а весной уйти в Тасеево.
Наступили дни белогвардейской реакции, унесшей жизни еще порядка 500 человек. Советская историография называет цифру в 1000 человек, включая жителей не только г. Енисейска, но и Енисейского округа. Карательные акции воплощались с особой жестокостью. Д. М. Конных вспоминала: «Меня арестовали. Начались допросы, требования выдать сообщников. Подвергали жестоким истязаниям, топтали и били сапогами со шпорами, выбили все зубы, превратили лицо в кровавую маску».19 Поражение в восстании оказало негативные последствия на дальнейшую работу революционных подполий. Пожалуй, здесь можно согласиться с авторами книги «Гражданская война в Енисейской губернии», что: «В результате в Енисейском уезде в будущем так и не сложилось крупной партизанской группировки».20 Так закончилось Енисейско – Маклаковское восстание, в котором местные анархисты, безусловно, сыграли важную роль, активно участвуя в его подготовке и осуществлении, а так же, работе Временного Революционного Штаба. К сожалению, и множество преступлений, совершенных в бытность восстания, на совести местных анархистов, не преминувших использовать сложившиеся обстоятельства для грабежа. Так же и местная большевистская организация, в виду собственной немногочисленности и, как следствие, малого влияния в енисейском гарнизоне, не пыталась перехватить инициативу для создания большинства в Штабе, фактически уклонившись от принятия судьбоносных для Енисейска решений.
Примечания:
1Газета Заря Енисея. // «Этих дней не смолкнет слава…». 1989 г. С.2.
2Мармышев А.В. Елисеенко А.Г. Гражданская война в Енисейской губернии. Красноярск. 2008 г. С. 118.
3Бабкин Ф.Я. Воспоминания командира партизанского отряда. Машинопись. ЕКМ. ОФ. 2694. С. 7.
4Соловьев П.Н. Автобиография. Воспоминания о Маклаковском восстании. Машинопись. ЕКМ. ОФ. 8831. Л.1.
5Супрун М. Воспоминания о событиях в Енисейске 1918 -1919 гг. ОФ. 5408. 1935 г. Л. 3.
6Там же. Л. 3.
7 Кузьмина Ю. Воспоминания о Краснопеевых, погибших в 1919 г. ЕКМ. С. 4.
8 Бабкин Л.Т. Начинание нашей военной жизни. Машинопись. ЕКМ. ОФ. 1595. Л.1.
9 Бабкин Ф.Я. Ук. Соч. С. 8.
10Бобыкина – Костюченко А.Г. Воспоминания о муже Бобыкине Ф.Д. – начальнике повстанческого штаба в г. Енисейске в 1919 г. ОФ. 5362. 1957 г. Л. 1.
11 Там же. Л. 2.
12 Миндаровский М.П. Воспоминания 1919-1935 гг. Машинопись. ЕКМ. С. 3.
13 Миндаровский М.П. Ук. Соч. С. 2.
14Мармышев А.В. Елисеенко А.Г. Ук. Соч. С. 119.
15 Бабкин Ф.Я. Ук. Соч. С. 9.
16 Миндаровский М.П. Ук. Соч. С. 5.
17 Бобыкина – Костюченко А.Г. Ук. Соч. Л.3.
18 Фонд Гражданской войны в Енисейской губернии. ЕКМ. ОФ. 7073. Л. 17.
19 Конных Д.М. Воспоминания о красных партизанах Гулике, Соенко и Реймонде, расстрелянных белогвардейцами. ЕКМ.5385. Л.6.
20 Мармышев А.В. Елисеенко А.Г. Ук. Соч. С. 125.
Ромашков Ю.В. научный сотрудник фондов ЕКМ.
