Возможно ли то, что найдется в российском обществе человек, который не слышал слова «декабрист»? Мы изучаем тему декабристского восстания в школе, мы смотрим фильмы о них, а многие жители Сибири гордятся тем, что на их территории проживали участники декабристского восстания. Хотя с точки зрения закона, можно с уверенностью утверждать, что участники того самого восстания, никто иные как преступники. Стоит разобраться в том, кем же на самом деле являются эти люди.
Для начала стоит выяснить, как в Российской Империи появилось такое понятие как декабристы? После войны 1812 года, в России стали зарождаться тайные общества. В 1814 году был образован «Орден русских рыцарей», позже создан «Союз спасения», в 1818 году возник «Союз благоденствия», на основе которого появились «Южное общество» и «Северное общество». Были и другие. Многие из членов этих союзов и объединений были военнослужащими, причем среди них числились не только молодые офицеры, но и командующие полками и армиями.
Многие офицеры участвовали в Заграничном походе русской армии для разгрома Наполеона. Во время этого похода они познакомились с политической и общественной жизнью в государствах западной Европы. Также на мировоззрение людей влияли произведения европейских писателей эпохи Просвещения. К тому же некоторые политические решения императора Александра I вызывали несогласие среди русской знати и дворян.
В результате появились ярые противники существующего режима, самодержавия и крепостного права. Члены образовавшихся тайных обществ полагали, что такой путь губительно сказывается на развитии страны. И даже не смотря на то, что идеология этих обществ была различна, в основном она была направлена против самодержавия и крепостного права. Среди некоторых обществ даже существовал договор о совместном восстании.
И вот 14 декабря 1825 года, воспользовавшись междуцарствием, декабристы решают провести военный мятеж. Царевич Константин отрекается от престола, и к присяге приходит царевич Николай. При помощи гвардейских полков, которым заговорщики внушали, что существует завещание Императора Александра I о сокращении срока службы, и необходимо требовать исполнения этого завещания. Мятежники думали, что если сказать солдатам правду, то они не согласятся им помогать.
Восстание были подавлено в тот же день на Сенатской площади. Картечными залпами ряды восставших были разбиты. И более тысячи человек были убиты. После подавления восстания, на следующий день указом 17 декабря 1825 года была учреждена Комиссия для изысканий о злоумышленных обществах под председательством военного министра Александра Татищева. В результате пятеро декабристов были приговорены к смертной казни, несколько десятков человек были разжалованы из офицеров в рядовые, другие отправлены на Кавказ (в то время там проходили военные действия). Кто-то отправился в заточение в крепость. И очень много декабристов отправились на каторгу и в ссылку в отдаленные и суровые территории Российской Империи.
Енисейская губерния часто принимала ссыльных заключенных. И в первой половине 19 века она также приняла немало участников декабрьского восстания 1825 года.
Одним из них был декабрист Федор Петрович Шаховской. Яркая и трагическая фигура. Участник первых декабристских организаций, таких как «Союз Спасения» и «Союз благоденствия». Во время следствия проявил стойкость и исключительное достоинство. Шаховского осудили по восьмому разряду. Он был лишен всех прав, чинов и дворянства и приговорен к пожизненной ссылке в Сибирь. Князь Шаховской родился в 1796 году в небогатой, но родовитой дворянской семье. С 17 лет начал военную службу, участвовал в заграничных походах русской армии в 1813-1814 гг., в том числе и во взятии Парижа.
Федор Петрович был очень начитанным, образованным, с передовыми общественно-политическими взглядами и разносторонними интересами.
В тайное общество «Союз Спасения» вступил в 1816 году, после возвращения русской армии из заграничных походов. В работе тайного общества оставил заметный след. Был секретарем комиссии по выработке Устава общества «Союз Спасения». Также являлся членом коренной управы «Союз Благоденствия», а также руководил одной из Московских управ общества. Федор Петрович всегда имел склонность к литературной деятельности. Возможно, поэтому он принимал активное участие в работе двух вольных обществ коренной управы «Союз Благоденствия» – журнального общества и общества громкого смеха.
Шаховской был сторонником решительных действий. Об этом говорит тот факт, что в 1817 году Федор Петрович даже вызвался совершить цареубийство.
В начале двадцатых годов восемнадцатого века Шаховской вышел в отставку по службе. С этого времени он не принимал участия в работе тайных обществ. Поселившись в имении своей жены в с. Ореховец, Шаховской как мог, облегчал жизнь своих крестьян, что вызвало негодование в помещичьей среде. На него был послан донос, в результате чего вплоть до ареста он находился под тайным полицейским надзором. Привлеченный по делу декабристов, Федор Петрович, проявляя исключительное мужество, никого не оговорил, не раскаивался, не просил прощения. Уголовный суд приговорил его к пожизненной ссылке. Местом ссылки была назначена отдаленная окраина царской России – Туруханск.
27 июля 1826 года в сопровождении фельдъегеря и жандармов он был отправлен к месту назначения.
Положение сосланных на поселение в Туруханск было очень тяжелым. Разбросанные по одиночке, среди малочисленного неграмотного угнетенного коренного населения, ссыльные поселенцы были лишены той дружеской поддержки, какую могли оказать друг другу узники Читинского и Петрозаводского казематов.
В Туруханской ссылке Шаховской прожил меньше года – с 8 сентября 1826 года по 12 августа 1827 года. Несмотря на тяжелые условия ссыльной жизни, деятельность Шаховского свидетельствует о стремлении декабриста принести пользу приютившему его краю, то есть посвятить себя служению общественному делу. Он очень быстро включился в жизнь Туруханской деревни. Своими ценными агрономическими опытами по акклиматизации овощных культур он способствовал развитию сельского хозяйства края. Эта работа сблизила декабриста с простым народом, у которого он пользовался заслуженным уважением. Сотник Сапожников в одном из рапортов начальству сообщал: «Имею честь донести, что Шаховской от жителей, как Туруханских равно и живущих от Туруханска вверх по Енисею, приобрел особое расположение обещанием улучшить состояние их через разведение картофеля и прочих огородных овощей (чего прежде в Туруханске не было), предвозвещая им дешевизну хлеба и прочих вещей, в крестьянском быту необходимых».
В лице политического преступника жители Туруханска встретили гуманного и отзывчивого человека, принимавшего близко к сердцу радости и горести окружавших его людей. Из 400 рублей, присланных ему княгиней Шаховской, он заплатил недоимку за пострадавших от неурожая крестьян в размере 370 рублей. Этот поступок вызвал недовольство местной администрации.
Имея познания в медицине, он лечил местных жителей. Енисейский окружной начальник доносил гражданскому губернатору Степанову: «Шаховской имеет достаточно сведения как в медицине, так и в фармакопии, коих лекции слушал он у доктора Лозера. Опыты его искусства могут засвидетельствовать многие из жителей».
Также особое внимание Шаховской уделял исследованию климата, растительности и почвы края, составлял коллекции местных растений и почв, стал негласным корреспондентом директора Петербургского ботанического сада Ф.Б. Фишера. Одно из писем Шаховского Фишеру было задержано и послужило причиной запроса генерал-губернатору Восточной Сибири о том, каким образом «государственный преступник» мог пересылать директору Ботанического сада письма, минуя «Третье отделение».
Фенологические наблюдения Шаховского послужили поводом для обвинения его в еретизме. Инициатива обвинения происходила от протоирея Куртакова.
В Туруханске Шаховской написал «Черновые записки о Туруханском крае», которые имеют огромное историческое и краеведческое значение и являются первой по времени работой, написанной ссыльными декабристами.
С большой симпатией он описывает угрюмую красоту Енисейского севера, быт и нравы коренных народов. «Записки» проливают свет на его общественно-политические и социальные взгляды, пронизанные гуманизмом и демократизмом.
Декабрист сумел подняться до осуждения практики экономической эксплуатации коренного населения со стороны купцов и торговцев при попустительстве местной администрации. «Имея при себе полный запас всего нужного для жителей, они меняются с ним на пушной товар, ставя его за меньшую цену, а свой полагая в несколько раз дороже.» — писал Шаховской. Его симпатия была на стороне «беднейших жителей, не имеющих иного промысла, как рыбная ловля и звероловство».
Автор видел в коренном населении Сибири «не диких инородцев, а таких же людей, как европейцы, с той лишь разницей, что им в те времена еще не хватало общекультурного развития и свободного национального самоопределения» и что «способность того или иного народа подняться к вершинам общечеловеческой культуры зависит не от биологических особенностей, а от условий его исторического развития».
Шаховской был человеком передовых общественно-политических взглядов, в принципе, не изменивший своим идеалам в тяжелых условиях сибирской ссылки.
Деятельность Шаховского обеспокоила местную краевую власть, усмотревшую во всем нежелательное вмешательство лишенного прав «государственного преступника» в общественную жизнь. Предписанием губернатора Степанова от 7 мая 1827 года ему было запрещено лечить и обучать крестьянских детей. Стремление властей оградить окружающее население от влияния «государственного преступника» приводило к ужесточению надзора над ним. Иные нижние чины, желая выслужиться, проявляли чрезмерное усердие. Так, Енисейский окружной начальник, увидев в церкви, что ссыльные Шаховской и Бобрищев-Пушкин встали неподалеку от него, написал заседателю: «Объявить им, Шаховскому и Бобрищеву-Пушкину, призвав в канцелярию, чтобы они никогда ни выше, ни возле меня стоять не смели, а становились бы наряду с прочими молельщиками, и оказывали бы мне как в церкви, так и во всех местах должно званию моему уважение».
Тяготы жизни ссыльного декабриста, бесконечные полицейские и церковные придирки, тоска по родине и семье все больше угнетали Шаховского. Сумасшествие Бобрищева-Пушкина, который был единственным товарищем по ссылке, еще острее заставило Шаховского почувствовать свое полное одиночество. Он много заботился о больном товарище, оказывая ему материальную и моральную поддержку. После перевода Шаховского в Енисейск, он не оставил своего товарища без внимания, писал ему письма, посылал деньги и теплые вещи.
12 августа 1827 года Шаховской был переведен в Красноярск, а позже в Енисейск. Эти города в то время считались лучшими на территории Енисейской губернии. Есть предположение, что причиной перевода послужило письмо Шаховского императору Николаю I с просьбой о смягчении его участи. Письмо было отправлено из Туруханска 5 ноября 1826 года. В этом письме Шаховской пытается доказать, что решение Верховного Уголовного суда было несправедливым и предвзятым. И что осудили его без юридических доказательств вины. Шаховской просит в письме смягчить ему меру наказания. Нельзя сказать, что такое прошение могло побудить государя улучшить судьбу государственного преступника. Дальнейшая судьба декабриста была тяжелой и трагической. Скорее всего, перевод Шаховского в Красноярск, а оттуда в Енисейск был результатом его активной общественной деятельности.
В Енисейске Шаховской собирался устроить «особенный хутор для практических опытов», завести «хлебопашество по новой системе севооборота и травосеяния», но тяжелая болезнь не позволила ему воплотить свои планы в жизнь. Летом 1828 года, енисейский гражданский губернатор Степанов сообщил в третье отделение, что «Государственный преступник Шаховской впал в сумасшествие».
Он был переведен в Суздальский Спасо-Ефимовский монастырь для содержания в особом арестантском отделении, известном под названием «Суздальская крепость», которую также называли духовной «Русской Бастилией». И днем и ночью команда в составе унтер-офицера и двух низших чинов пристально следила за каждым шагом декабриста. Без медицинской помощи, состояние Шаховского сильно ухудшилось. И через два с половиной месяца после заточения в крепость, 24 мая 1829 года, он умер, «заморив себя голодом». Вот так трагично закончилась жизнь человека мечтавшего о развитии и улучшении жизни жителей России. Одна из улиц г. Суздаль сейчас носит имя Ф.П. Шаховского.
В Енисейской губернии в ссылке находился и один из отставных генералов Российской армии, Михаил Александрович Фонвизин. Он родился 20 августа 1787 г. в деревне Марьино Бронницкого уезда Московской губернии. Учился в пансионе при Московском университете, слушал лекции при Московском университете.
В 1801 г. М. А. Фонвизин поступил на военную службу, участвовал в военной кампании 1805 г. и в битве при Аустерлице, в военных действиях в Финляндии во время войны со Швецией. Во время Отечественной войны 1812 г. Фонвизин участвовал в битвах под Витебском, под Смоленском, под Бородино, при Малом Ярославце, при Красном и Березине. В заграничных походах 1813 г. участвовал в битвах при Лютцене, Бауцене, Кульме, Лейпциге, Бар-сюр-Об. Под Бар-сюр-Об был ранен, взят в плен и отправлен в Бретань, где участвовал в заговоре пленных. Вместе с другими пленными солдатами поднял мятеж, захватил город и объявил в нем военное положение. Император остался недоволен своевольством и дерзостью таких действий. Однако негативных последствий службе Фонвизина это не принесло.
С 1815 г. М. А. Фонвизин — командир 37-го егерского полка. Во время высадки Наполеона, М. А. Фонвизин вместе с полком возвращался в Россию. После высадки Наполеона вернулся во Францию и участвовал в военных действиях по подавлению восстания. Оставался с полком в составе оккупационного корпуса графа М. С. Воронцова до 1816 г. И именно в этом году Фонвизин вступает в декабристскую организацию «Союз Спасения». В 1817 г. он был командирован в оккупационный корпус во Францию. С 1818 года становится одним из руководителей Московской управы «Союз Благоденствия». Был одним из инициаторов и руководителей Московского съезда 1821 г.
Служба в рядах армии Российской Империи заканчивается для Михаила Александровича в 1822 году. Он уходит в отставку, живет в своем подмосковном имении Крюково. Но даже в отставке Фонвизин продолжает участвовать в работе тайных обществ: он участвует в подготовке к восстанию, готовит программу и устав для общества «Северной тайное общество». Фонвизин высказывается за освобождение крестьян с минимальным земельным наделом, выдвигает идеи общинного социализма.
Михаил Александрович был арестован в своем имении Крюково 9 января 1826 г., осужден по IV разряду, приговорен к каторжным работам сроком на 12 лет. В 1826 г. срок был сокращен до 8 лет. Отправлен из Петропавловской крепости в Сибирь 21 января 1827 г. и доставлен в Читинский острог 7 марта 1827 г. В 1828 г. в Читу прибывает его жена — Наталья Дмитриевна Фонвизина, в девичестве Апухтина.
Из Читы Фонвизиных перевели в Петровский завод, где Михаил Александрович занимался историей и философией. По указу от 8 ноября 1832 г. М. А. Фонвизин был отправлен на поселение в Енисейск, куда прибыл 20 марта 1834 г. В марте 1835 г. ему было разрешено переехать в Красноярск, где он жил до октября 1837 г.
В 1838 г. М. А. Фонвизин переехал в Тобольск. Во время эпидемии холеры в Тобольске в 1848 г. вместе с другими декабристами ухаживал за больными, снабжал их медикаментами и пищей. В семье Фонвизиных воспитывались дети жителей Тобольска.
Наталья Дмитриевна Фонвизина – одна из самых ярких «жен декабристов». Жизнь Натальи Дмитриевны всегда сопровождалась испытаниями и нелегкими решениями. Еще в девичестве ей пришлось выйти замуж за Михаила Александровича Фонвизина из-за долгов ее семьи. Семья Апухтиных была разорена и, в том числе, имела немалый денежный долг самому Фонвизину. Однако когда Михаил Александрович прибыл в имение Апухтиных запросить долг согласно векселям, он узнал о тяжелом положении семьи Натальи Дмитриевны и разорвал векселя и обрывки бросил в камин. Он предложил молодой Наталье выйти за него замуж, и она согласилась. В своих воспоминаниях она указывает, что «ей пришлось дать согласие» ради своей семьи, несмотря на то, что Михаил Александрович был вдвое старше нее. Конечно же, Фонвизин не рассказывал никому из родных о том, что являлся членом тайного общества. Когда его арестовали, Наталья Дмитриевна ждала второго ребенка.
После того, как Фонвизина отправляют в ссылку, Наталья Дмитриевна принимает решение отправиться за ним, оставив маленьких детей в родовом имении. Находясь далеко от детей в тяжёлых условиях, здоровье Натальи Дмитриевны серьезно ухудшается. Болезнь выражалась в том, что у нее нарушился сон, по ночам она вскрикивала, иногда на нее нападал безотчетный страх. Она кричала по ночам так, что слышно было на улице. За эти годы у Фонвизиных родилось двое детей, оба из которых умерли. Когда всем предстояло отправиться на поселение, у Михаила Александровича Фонвизина внезапно открылись боевые раны. Отъезд пришлось отложить. Первым местом их поселения был назначен Нерчинск. Но родственники Фонвизиных выхлопотали им разрешение на Енисейск. Весной 1834 года им разрешили поселиться в Енисейске. В маленьком саду возле дома, в котором поселились Фонвизины, Наталия Дмитриевна стала разводить цветы. И вскоре дом украсился чудесной оранжереей. Ей доставляло неизъяснимое удовольствие дни напролёт ухаживать за своим садом.
Фонвизиным всегда нравилась уединённая жизнь. В Енисейске они познакомились и подружились с чиновником Дмитрием Ивановичем Францевым и его семьей. Францев так же, как и декабристы, боролся со злоупотреблениями чиновников в Сибири.
Наталия Дмитриевна особенно подружилась с дочерью Францевых, Марией Дмитриевной, которая очень привязалась к Наталии Дмитриевне и была убеждена, что эта удивительная женщина оказала на неё весьма благотворное влияние. Сохранились «Воспоминания» Францевой, где она пишет: «Наталья Дмитриевна Фонвизина была весьма красивая молодая женщина и большая любительница цветов. Небольшой ее садик был настоящая оранжерея, наполненная редкими растениями; она по целым дням иногда возилась в нем. Она была женщина в высшей степени религиозная и умная … На меня, как на девочку с пылким воображением и восприимчивой натурой, Наталья Дмитриевна имела громадное нравственное влияние. Она была замечательно умна, образованна, необыкновенно красноречива и в высшей степени духовно-религиозно развита. В ней так много было увлекательного, особенно когда она говорила … перед ней невольно преклонялись все, кто только слушал ее. Она много читала, переводила, память у нее была громадная; она помнила даже все сказки, которые рассказывала ей в детстве ее няня, и так умела хорошо, живо, картинно представить все, что видела и слышала, что самый простой рассказ, переданный ею, увлекал каждого из слушателей. Характера она была чрезвычайно твердого, решительного, энергичного, но вместе с тем необычайно веселого и проста в общении, так что в ее присутствии никто не чувствовал стеснения. Высокая религиозность ее проявлялась не в одних внешних формах обрядового исполнения, но и в глубоком развитии видения духовного; она в полном смысле слова жила внутренней духовной жизнью… С ней редко кто мог выдержать какой-нибудь спор, духовный ли, философский или политический».
Суровый климат Енисейска оказался губителен для здоровья Фонвизина. Михаил Александрович был опять болен. Хлопоты о переводе семьи в более южный район увенчались успехом. По высочайшему разрешению в конце 1835-начале 1836 года Фонвизины смогли переехать в Красноярск. В Красноярске на поселении жили Николай и Павел Бобрищевы-Пушкины. Здесь Наталья Дмитриевна ближе познакомилась и очень подружилась с Павлом Сергеевичем Бобрищевым-Пушкиным, который ухаживал за тяжело больным братом. Вскоре Фонвизиных переводят из Красноярска в Тобольск. Наталья Дмитриевна отправляет прошение о возвращении на родину, а Михаил Александрович просит отправить его рядовым на Кавказ, но оба получают отказ. Мать Натальи Дмитриевны умирает в 1842 году, а в 1850 и в 1851 годах умирают ее сыновья.
Во время проживания Фонвизиных в Тобольске, их дом стал настоящим духовным центром. Через него поддерживались интенсивные связи с передовой местной интеллигенцией, шла помощь товарищам-декабристам, поселенным в Западной Сибири, ссыльным Польским революционерам, петрашевцам. Здесь находили помощь местные жители, страдавшие от произвола властей.
В ту пору Фонвизин достиг небывалых вершин идейного развития. Его труды стали известны широкому читателю только в начале 20 века, а поняты они были еще позже. Однако идеи Фонвизина распространились благодаря посредничеству товарищей по ссылке, друзей, доброжелателей и многочисленных союзников из числа местных жителей.
В 1853 г. семье Фонвизиных было разрешено вернуться на родину и жить в имение брата Михаила Александровича в месте, под названием Марьино Бронницкого уезда Московской губернии с учреждением строжайшего полицейского надзора и воспрещением въезда в Москву и Санкт-Петербург.
Письмо начальнику корпуса жандармов с описанием просьбы брата Фонвизина с прошением о возвращении Михаила Александровича и Натальи Дмитриевны на родную землю. В письме упоминается о смерти сыновей и племянников Фонвизина, о болезненном состоянии жены Фонвизина и проблемах со здоровьем самого декабриста. Интересно, что в письме написание имени отличается от современного – «Михаил фонъВизин». Приставка «фон» перед фамилией часто встречалась в немецкой культуре. Наличие такой приставки говорит о дворянском или аристократическом происхождении.
Михаил Александрович Фонвизин – это один из немногих дворянских революционеров, чьи мысли и идеи не иссякли в условиях искусственной изоляции. Во время ссылки он создал разнообразные труды: записки социологического характера по крестьянскому вопросу «О крепостном состоянии земледельцев в России» и «Об указе 2 апреля 1842 года»; историческое исследование «Обозрение проявлений политической жизни в России», статьи на социально-политические темы; философские трактаты. Собрание сочинений Фонвизина позволило увидеть в государственном преступнике, сосланном в Сибирь, крупнейшего мыслителя. Жизнь в ссылке Михаила Александровича и его товарищей имела силу нравственного примера и тем самым помогала им сохранить себя.
Фонвизин умер 30 апреля 1854 г. в Марьине. Он был похоронен в Бронницах у городского собора.
Одна из наиболее ярких фигур Енисейской группы декабристов это Александр Иванович Якубович – капитан Нижегородского драгунского полка. Высокий, стройный, с живыми темными глазами, капитан Якубович производил обаятельное впечатление. При этом Александр Иванович был необычайно смелым и пылким, и прославился отчаянной храбростью.
Родился в 1792 году. Воспитывался в Благородном пансионе при Московском университете. С 21 августа 1813 года служил юнкером в лейб-гвардии Уланского полка, с 17 ноября 1814 года – портупей-юнкер, с 20 декабря 1816 года – корнет.
В молодые годы Якубович был отчаянным кутилой, но в то же время он всегда грудью становился на защиту людей, несправедливо обиженных. Неоднократно участвовал в дуэлях, за одну из которых был отправлен проходить службу на Кавказ. Был награжден крестом «Св. Владимир 4 степени».
Вернувшись в Петербург с Кавказа, он в обществе появлялся с черной повязкой на голове, закрывавшей рану на правом виске, нанесенную черкесской пулей. По этой причине Якубовича часто мучали головные боли. Во время сильных приступов, он говорил: «Не троньте меня, я герцог Тосканский!»
Якубович был всесторонне одаренной личностью. В том числе он был большим любителем живописи. Рисовал он «скоро и бойко».
Якубович был всесторонне одаренной личностью. В том числе он был большим любителем живописи. Рисовал он «скоро и бойко».
Он не состоял в тайном обществе, но, будучи другом Кондратия Рылеева, оказывал большое идейное влияние на северян, усиливал их революционные настроения и подстрекал к убийству венценосца и его семьи.
14 декабря Якубович был в числе мятежников на Сенатской площади, но при этом отказался брать на себя командование Гвардейским экипажем и проводить захват Зимнего дворца. Однако, как непосредственный участник восстания, он был заключен в Петропавловскую крепость. Его приговорили к отсечению головы, но казнь заменили вечной каторгой. Осуждённый по первому разряду, он отбывал ссылку в Нерчинских рудниках, куда попал одним из первых вместе с Болконским, Трубецким и Давыдовым. Причем на каторге в течение некоторого времени он работал, прикованный цепями к тачке.
На фотографиях изображены кандалы, которыми сковывали руки и ноги заключенных. Часто преступники, отправленные на каторгу, доставлялись до места назначения в кандалах.
Выйдя на поселение, оставленный родными, Якубович неподалеку от Иркутска в Малой Разводной открывает мыловаренный завод, приносящий ему неплохую прибыль. Он проявил отличные хозяйственные способности, поэтому спустя некоторое время енисейские золотопромышленники Базилевский и Малевинский приглашают его на должность управляющего приисковой резиденцией «Ермак», расположенной в с. Назимово Енисейского уезда.
Письмо с прошением о переводе в с. Назимово
Якубович вел простой образ жизни, жил в маленьком домике. И хоть весь капитал приисковой резиденции проходил через руки ссыльного преступника, хозяева были уверены, что их интересам никакого ущерба не будет. За все время Якубович не скопил себе никакого состояния.
В с. Назимово Якубович нелегально обучал детей грамоте. Как поборник русской науки, он старался внушить молодежи интерес к науке. Так ему удалось заинтересовать историей родного края Игнатия Петровича Кытманова, отца одного из первых учредителей Енисейского Краеведческого музея.
Якубович участвует в работе приехавшего в Енисейскую губернию по поручению академии Наук путешественника и естествоиспытателя Миддендорфа, который изучал растительный и животный мир Крайнего Севера. Встретив в лице Якубовича человека образованного и любознательного, ученый предложил ему проводить барометрические и метеорологические наблюдения, собирать сведения о минералах, а также составить статистическое описание уезда. Эту работу Якубович выполнял также не совсем легально. Причиной этому было негативное отношение начальства подобным занятиям. Миддендорф получил от декабриста большой объем данных, которые он включил в свой труд «Путешествия». При этом в своем труде он ни разу не упомянул Якубовича, хоть и ссылался на с. Назимовов некоторых местах.
Кроме этого, Якубович увлеченно занимался в ссылке сельским хозяйством. Считается, что он был первым, кто посадил картофель на севере уезда.
На посту управляющего, в окружении чиновников, декабрист выделялся честностью и прямотой. Всегда прислушивался к интересам рабочих, защищал их права, хлопотал об улучшении условий жизни, но при этом строго требовал выполнения своих обязанностей.
Спустя несколько лет здоровье Якубовича резко пошатнулось: стали отниматься ноги, открылась старая рана на голове. В тяжелом состоянии декабрист был перевезен в больницу Енисейска, в которой он скончался 2 сентября 1845 года. Якубович был похоронен в Енисейске на территории Троицкой церкви, но его могила была утеряна.
Еще один декабрист с непростой судьбой, это Иван Борисович Аврамов. Родился в 1801 году, окончил знаменитое училище колонновожатых в Москве. Иван Борисович был достаточно образованным офицером. В звании поручика квартирмейстерской части он стал членом Южного тайного общества, при вступлении в которое Аврамов дал клятвенное обещание исполнить всё, что общество признает нужным к достижению своих целей: введения представительного правления в России, уничтожения крепостного состояния и самодержавия. Аврамову было известно решение тайного общества о возможности цареубийства. Он принимал непосредственное участие в обсуждении группой заговорщиков вопроса о том, как поступить с бумагами вождя Южного общества – П.И. Пестеля. В итоге было принято решение закопать «Русскую правду» и другие ценные документы в условленном месте
После подавления восстания декабристов, Аврамов был арестован и доставлен из Тульчина в Петербург. Николай I препроводил его в Петропавловскую крепость с собственноручной запиской: «Посадить по усмотрению и содержать строго». Аврамов был осужден по 7 разряду на 2 года каторги. Срок был в итоге сокращен до 1 года, который Аврамов отбывал в Читинском остроге. После это он был отправлен на поселение вместе с декабристом Лисовским в Туруханск, где они вместе занимались различными промыслами.
По характеру своего занятия, Аврамов должен был много разъезжать по обширному краю. Формально у него было на это разрешение от властей. Но строгий надзор и полицейская слежка сильно тормозили и мешали свободе передвижения, причиняя немалый материальный ущерб деятельности Аврамова и Лисовского.
В 1840 г. декабрист Аврамов скончался при невыясненных обстоятельствах в д. Осиновой Анциферовской волости, «следуя из Енисейска в Туруханск на судне с рыбой и разным товаром». Есть предположения, что смерть Аврамова была насильственной. Об этом писала жена декабриста Юшневского в письме Пущину.
Иван Борисович был женат гражданским браком на местной казачке, имя которой осталось неизвестным. И хоть у них было трое детей. Но фамилию отца они не носили. И судьба детей Аврамова также неизвестна.
Декабрист, который в Туруханске вел общее с Аврамовым – это Николай Федорович Лисовский. Родился он в 1799 году. Служил в Пензенском пехотном полку в звании поручика. Николай Федорович не получил солидного образования. Во время службы в армии присоединился к тайному обществу «Свободных славян» летом 1825 года. Лисовский был в списке лиц, предназначенных для совершения цареубийства. Он принимал активное участие в подготовке восстания. После судебного разбирательства, был осужден по 7 разряду. 19 февраля 1827 года отправлен этапом в Сибирь. Наказание отбывал в Читинском остроге, где содержался до апреля 1828 года. После этого был отправлен на поселение в Туруханск вместе с декабристом Аврамовым.
В Туруханске Лисовский занимался рыбным промыслом, торговлей хлебом и другими припасами для охотников и рыболовов Крайнего Севера, а также возил в город Енисейск пушнину для продажи местным купцам. Он был женат на дочери местного священника – Платониде Алексеевне Петровой, имел троих детей.
После смерти Аврамова декабрист Лисовский оказался разорен, так как местные власти стали отнимать промыслы и хозяйство в пользу семьи умершего Аврамова, который был компаньоном Лисовского. На самом деле, семье Аврамова ничего не досталось, и забота о ней свалилась на плечи Николая Федоровича. Товарищи-декабристы время от времени помогали туруханским поселенцам и их обездоленным семьям.
Лисовский скончался скоропостижно, при загадочных обстоятельствах. Есть основания полагать, что его смерть была насильственной, так как он был до нитки обобран заседателем, который после его смерти также до нитки обобрал несчастную вдову и сирот.
Точных сведений о местонахождении его могилы нет. Также неизвестна и судьба детей Лисовского.
Еще один из известных декабристов, бывавших на нашей земле – это Сергей Иванович Кривцов. Родился в 1802 году, учился в Московском пансионе и в земледельческом институте в Швейцарии. Служил поручиком в лейб-гвардии Конной артиллерии.
Член петербургской ячейки Южного общества, однако, активной роли в деятельности тайного общества не принимал. В том числе и в восстании 14 декабря 1825 года непосредственно не участвовал. Тем не менее, в январе 1826 года был арестован и заключен в Петропавловскую крепость. Был приговорен к двум годам каторги, но позже наказание было заменено на один год каторги, который он провел в Чите. В апреле был переведен в Туруханск. Здесь он жил вместе с Аврамовым и Лисовским. Сергея Ивановича всячески поддерживали его родственники, они отправляли декабристу деньги и книги, которыми Кривцов охотно делился со своими товарищами. Это была серьезная поддержка для Аврамова и Лисовского, поэтому после отъезда Кривцова из Туруханска, положение его товарищей-декабристов сильно ухудшилось.
По просьбе матери Кривцова перевели в Минусинск. Сам Сергей Иванович называл этот город «Сибирской Италией». К слову сказать, минусинцы всегда с благодарностью вспоминали о том, что на средства Кривцова в их городе был выстроен мост через протоку Енисея.
В самом Енисейске Кривцов не жил, но во время переезда из Туруханска в Минусинск, Сергей Иванович все же посетил город, чтобы навестить в больнице Шаховского.
Судьба Кривцова сильно изменилась, когда в 1931 году он был принят обратно на военную службу, и в звании рядового был отправлен на Кавказ. Со службы он был уволен уже в чине прапорщика. Ему было возвращено его имение в Орловской губернии, где он и умер в 1864 году в возрасте 62 лет.
Еще одной из самых ярких личностей среди ссыльных декабристов был Николай Сергеевич Бобрищев-Пушкин. Он родился в 1800 году в семье небогатого помещика-полковника. По окончании домашнего воспитания поступил в Благородный пансион при Московском университете. С 1816 по 1817 года он напечатал несколько своих произведений в альманахе «Каллиопа». В своих стихах он воспевал тихую красоту сельской природы – «обширные равнины», «румяную зарю», «жаворонка милого» и «сладогласного соловья». Николай Сергеевич осуждает как плод безумия и «достояние праха», погоню за золотом и ослеплённость богатством, безбожие и тщеславие, поиск чести на кровавом поле боя.
Окончив вслед за пансионом Муравьевскую школу колонновожатых, Николай Сергеевич был произведен в офицеры и служил в Тульчине, в штабе Южной армии, по квартирмейстерской части, в чине поручика.
Примерно в 1821-1822 г. он вступил в Южное общество. По идейным взглядам Николай Сергеевич был республиканцем. При этом, будучи учеником Пестеля, он был смущен «вольнодумством» некоторых членов общества.
В начале 1826 года он был арестован и заточен в Петропавловскую крепость. В этом застенке его заковали в кандалы и, по-видимому, мучили, так как в ходе следствия было установлено, что он и его брат Павел участвовали в сокрытии документа «Русская Правда» Пестеля. Декабриста приговорили к ссылке на вечное поселение в Сибири, но затем срок был сокращен до 20 лет.
Еще во время заточения в Петропавловской крепости, Николай Сергеевич был настолько подвержен физическим и моральным мукам, что у него началось психическое расстройство.
В августе 1826 года он был отправлен в Среднеколымск в Якутской области, а в 1827 году переведен в Туруханск – заштатный город Енисейской губернии. Очутившись здесь в полнейшем одиночестве и нищете, без всяких средств существования, Николай Сергеевич окончательно сошел с ума. Временами его психическое состояние принимало буйный характер. В результате декабрист был помещен в глухой монастырь недалеко от Туруханска, в котором кроме него жили только три монаха и игумен.
Спустя непродолжительное время ссыльный был доведен игуменом до отчаяния. В результате произошла драка между Бобрищевым-Пушкиным и игуменом. После этого инцидента декабрист был переведен в енисейский Спасский монастырь в 1828 году, где он содержался под строгим надзором в тесной и мрачной келье.
Во время пребывания в Енисейске декабрист пытался писать прозаические произведения, но те труды, которые выходили из-под его пера, нельзя было назвать литературными произведениями. Часто его записи граничили с бредом и сумасшествием.
За время содержания в монастыре, Николай Сергеевич практически ничего не ел. А все потому, что настоятель монастыря присваивал себе деньги, которые государство выделяло на питание заключенного. По причине голодания, самочувствие Николая Сергеевича ухудшалось с каждым днем, а когда он узнал, что настоятель присваивал положенные декабристу деньги себе, то напал на него и избил служителя монастыря железной палкой.
В фондах Енисейского краеведческого музея есть макет Енисейского мужского монастыря. На данном макете можно очень четко рассмотреть детали внутреннего устройства территории монастыря.
Кельи (жилые помещения) мужского монастыря.
Хозяйственные постройки на территории мужского монастыря.
Церковь на территории монастыря.
В Енисейске Николай Сергеевич пробыл в течение трех лет. В этот период декабрист не только был под стражей в Енисейском монастыре, но и долгое время находился на лечении в Енисейской больнице. Затем, в 1831 году, он был переведен уже в г. Красноярск в дом для умалишенных. А в 1833 году его брат Павел прибыл на поселение в Красноярск, взяв больного Николая Сергеевича к себе, на частную квартиру, где так же сохранялся строжайший полицейский надзор.
На фотографии слева Николай Сергеевич Бобрищев-Пушкин. Справа его брат Павел Сергеевич.
В 1840 году братья получают разрешение на переезд в Тобольск. А уже в 1856 по амнистии возвращаются на свою родину – в Европейскую часть России. Поселились они в Тульской губернии в имении сестры Марии Сергеевны Бобрищевой-Пушкиной.
Записка Марии Сергеевны Бобрищевой-Пушкиной (сестры декабристов Бобрищевых-Пушкиных) с просьбой о переводе братьев Павла и Николая в Тульскую губернию.
Николай Сергеевич прожил здесь еще 15 лет. В обычном состоянии он поражал своих соседей-помещиков своей ненавистью к чиновникам и полиции. Буйства и припадки у декабриста уже случались не часто. Очень трагичной оказалась судьба это образованного и талантливого человека. Во время ссылки, будучи больным, он уже не мог заниматься ни хозяйственной, ни литературной, ни общественной деятельностью.
Еще один из декабристов, попавший на Енисейскую землю – это Аполлон Васильевич Веденяпин. В Енисейске он пробыл недолго и появился в городе намного позже других. Родился он в 1803 году в Тамбовской губернии в местечке под названием Веденяпино в семье мелкопоместного дворянина. Окончил Тамбовское дворянское училище, а позже учился во 2-м кадетском корпусе. В 1821 года был выпущен в звании прапорщика. Службу проходил в 9-й артиллерийской бригаде, где дослужился до подпоручика. С мая 1825 года состоял членом «Общества соединённых славян», участвовал в совещаниях на квартире Я. М Андреевича и в палатке С. И. Муравьёва-Апостола и М. П. Бестужева-Рюмина. Разделял идею «Общества соединённых славян» о привлечении к революционному перевороту народных масс и простых солдат, поэтому возражал против объединения с «Южным обществом» декабристов, которое считало участия народа ненужным.
В начале 1826 года по приказу генерала Л. Рота арестовал П. И. Борисова (которым и был выдан следственной комиссии как участник движения декабристов). Сопровождал задержанного поручика Фаддея Врангеля до Санкт-Петербурга, где и сам 2 февраля был арестован. Содержался при Главном штабе, потом в Петропавловской крепости. Осуждённый по седьмому разряду, 10 июля Аполлон Васильевич был приговорён к пожизненной ссылке в Сибирь (которую впоследствии заменили на 20-летний срок).
Осенью 1826 года Веденяпин прибыл в Верхневилюйск, с конца этого года находился в Киренске Иркутской губернии. В этой местности он жил и работал до 1855 года.
В начале года он переехал в город Енисейск. Уже в 1856 году по амнистии ему было разрешено вернуться на родную землю в Тамбовскую губернию, где он даже был освобожден от полицейского надзора. Тем не менее, въезд в Москву и в Санкт-Петербург так и остался для декабриста Веденяпина под запретом.
За время ссылки Аполлон Васильевич серьезно занимался земледелием, а также написал исследование о своих опытах с ячменём. Образование позволило декабристу занять должность писаря земского суда. С августа 1841 года служил младшим писарем в Иркутском военном госпитале, с 1844 года был помощником смотрителя Иркутской гражданской больницы, с августа 1848 года — смотритель больницы. Был произведён в коллежские регистраторы 16 июля 1849 года. С 7 июля 1850 года был назначен заседателем Иркутского окружного суда и занимал эту должность до отставки по прошению 17 февраля 1855 года.
Умер Веденяпин в июле 1872 года в принадлежавшем ему селе Тройни Краснослободского уезда Пензенской губернии.
