За окном осень и самое время заняться расследованием чего-нибудь интересного.
На столе перед нами фотография, с которой на нас смотрит, нет, даже не на нас, а в сторону, мужчина плотного телосложения с аккуратной бородкой в форменном небрежно накинутом пальто и фуражке.
Из-под шинели видна белая рубашка и темный галстук. Под увеличением можно разглядеть пуговицы с якорями.
А.А.Бунге
Пальто доктора на самом деле — однобортная шинель для ношения вне строя, так называемая николаевская на бобровом меху.
Такие шинели получили распространение в среде важных чиновников после Крымской войны (1853 – 1856 гг.).
Николаевская шинель
Сама фотография накатана на плотный картон высокого качества со скругленными краями и одинарной золотой окантовкой.
Снизу золотом инициалы фотографа: W. Clasen и название города, где происходила съемка: St.Petersburg.
На обороте фотографии посередине штамп фотографа на русском и английском языках:
В. КЛАСЕН фотограф Двора Его Императорского Величества Императорской Академии Наук Кадетская линия № 7-2 С.Петербург
Что может рассказать нам эта фотография?
Начнем с фотографа. Вот что удалось узнать. По данным сайта «Стереоскоп» – это германский подданный из Шверина Вильям Генрих Карл (Василий Иванович) Класен. Этот фотограф упоминается как владелец двух мастерских в Петербурге. Нас же интересует одна по улице Кадетской. По этому адресу находился угловой дом Лингена. Здесь на 7-й линии работала мастерская «Класен, Штегеман и Ко», в которой совладельцем Класена был Константин Штагеманн. Именно последняя фамилия фигурирует на обороте рассматриваемой фотографии после английского перевода штампа фотографа.
«Стереоскоп» указывает на то, что звания «Фотограф Двора Его Императорского Величества» с правом поместить на вывеске государственный герб, Вильям был удостоен в ноябре 1881 года за фотографические работы для Императорского Эрмитажа.
Можно предположить, что наш отпечаток – один из последних фотографа Каселя, поскольку в январе 1896 года владение мастерской перешло к ученику и помощнику Вильяма Класена Николаю Робертовичу Каминскому.
Но самым интересным в этой фотографии является дарственная надпись, оставленная неким «Др А. Бунге многоуважаемой Анастасии Алексеевне Кытмановой в знак благодарности и уважения 17 марта 1894 года». Надпись сделана красными чернилами мелким беглым почерком в С. Петербурге.
И если с одаряемой «многоуважаемой» особой все понятно, это жена распорядителя Енисейского общественного музея Александра Игнатьевича Кытманова, то с дарителем будем разбираться.
Википедия нам предлагает ознакомиться с таким персонажем:
«Александр Александрович Бунге (Александр фон Бунге, нем. Alexander von Bunge; 28 октября 1851, Дерпт — 19 января 1930, Таллин) — русский зоолог и путешественник». По годам жизни подходит.
Государственный каталог Музейного фонда по нашему запросу выдал 205 предметов, среди которых большая часть принадлежала гербариям. Среди документов встречается некий Александр Андреевич Бунге, который оказался отцом нашего Бунге, ботаником, почетным академиком Петербургской Академии наук, профессором Дерптского университета.
Среди прочего был найден рисунок 1930-1936 годов Пинегина Николая Васильевича, который хранится в Музее Арктики и Антарктики. На нем доктор медицины, зоолог, исследователь Арктики Александр Александрович Бунге в уже преклонном возрасте. В Якутском музее имени Ем. Ярославского есть похожий фотоотпечаток.
Самое большое количество фотоотпечатков Александра Бунге имеется на сайте Русская Эстония. Практически все они сделаны в одной уже известной нам фотографии.
Подводим итоги. Наш фотоотпечаток принадлежал Александру Александровичу Бунге, окончившему тот же университет, что и отец.
После окончания медицинского факультета был удостоен степени доктора. Именно таким персонам позволялось ношение нагрудного знака на мундире и фраке с правой стороны. Такой знак можно разглядеть на фотографиях с сайта Русская Эстония.
Но наш снимок доктора особенный. Что же его связывает с Енисейском? За что уважал и благодарил Анастасию Кытманову Александр Бунге?
«Краткая летопись Енисейского уезда и Туруханского края 1593-1894 гг.», которая на момент написания дарственной надписи была еще в работе мужа Анастасии Александра Кытманова, проливает свет на личность доктора.
Там сказано: «Кроме собирания коллекций музей (Енисейский – прим. автора) принимал меры к описанию и изучению их. Во многих случаях приходилось обращаться к специалистам….черепа лошадей и быков (определены – прим. автора) доктором Бунге».
И далее запись за 1892 год: «Туруханский и Енисейский край были снова свидетелями возобновившихся морских плаваний через Карское море. Русское правительство снарядило морскую экспедицию для изучения пути через Карское море в устье Енисея. Экспедиция снаряжена пароходами «Лейтенант Овцын» и «Лейтенант Малыгин», а также баржи «Лейтенант Скуратов» под начальством лейтенанта Добротворского.
Кроме последнего в экспедиции участвовали лейтенанты Шведе, Цим, Семенов, Тундерман и Платон, мичманы Балк, Коломенцев, Пизани и доктор Бунге».
Вот он — наш доктор — в составе морской экспедиции, доставлявшей, в том числе, рельсы для сибирской железной дороги.
В Енисейск караван прибыл 5 октября. Для того, чтобы морские суда вошли на отстой в речку Мельничную, пришлось углубить ее фарватер. Экспедиция состояла из 50 человек, которых в то время удалось разместить только в частном доме купца Харченко.
О докторе Бунге, можно быть уверенными, слышали в Енисейске. Ведь в 1885–1886 годах Бунге возглавлял первую успешно завершившуюся научную экспедицию Академии наук на Новосибирских островах. Эта экспедиция выполнила обширные метеорологические, биологические и геологические исследования. Помощником Бунге был Эдуард Васильевич Толль. Экспедиция дала чрезвычайно богатый материал по природе Новосибирского архипелага. Научная общественность высоко оценила результаты этой экспедиции. В 1888 году Императорское Русское Географическое Общество наградило Бунге медалью графа Ф.П. Литке, метеорологические наблюдения экспедиции были использованы Ф. Нансеном в его знаменитом плавании на «Фраме».
Вернемся же в 1892 год. Это было время мечтаний. Добротворский был уверен, что Енисейску уготована роль портового города. К тому же зимой было получено сообщение о готовящейся гидрографической экспедиции. Казна готовилась купить у Сибирякова туер и с будущего года приступить к улучшению фарватера на Ангаре.
Все эти фантазии рождались долгими зимними вечерами в доме у Харченко. Скорее всего, все морские офицеры поселились у владельца винокуренного завода на Каштаке, но доктор Бунге, видимо, провел зиму 1892-1893 года в компании Кытмановых.
Большой дом был расположен к принятию гостей, правда, не такой большой компании, как экспедиция Добротворского. Зная с каким радушием будет Анастасия Алексеевна принимать у себя в усадьбе Фритьофа Нансена в сентябре 1913 года, можно догадаться, что и этого гостя она чествовала не меньше. Хотя в тот момент были живы и свекор, и его сестра Надежда, на которой держалось все хозяйство.
К тому времени Александр и Анастасия воспитывали четырех сыновей: Владимира, Александра, Николая и Дмитрия. Вероятно, забота о детях ни коем образом не сказалась на внимании к гостю. Возможно их связывало более длительное знакомство и даже дружба, но об этом мы уже вряд ли узнаем.
Тем не менее, вернувшись в Петербург, доктор сделал на память о проведенной на берегу могучего Енисея зиме сибирячке Анастасии посвящение, с которого началось наше повествование.
Итак, вашему вниманию была предложена версия о том, как могла попасть в фонды Енисейского музея фотокарточка исследователя Арктики доктора медицины, морского врача Александра Бунге.
Если вы располагаете другими данными –
пишите хранителю Енисейского музея
Наталье Владимировне Поздеевой
