Сталинградская эпопея прочно вошла в историю нашей страны как образец беспримерного мужества советского солдата, чей подвиг в свое время восхитил весь мир. Как отмечает В.П. Купцов: «Сталинградская битва – крупнейшая битва ХХ в. По масштабу, размаху и результату она не имеет себе равных в мировой военной истории. Чтобы представить себе всю ее грандиозность, напомним наиболее важные показатели этой битвы. Она продолжалась более шести месяцев, охватила территории более 100 тыс. квадратных километров, ширина полосы боевых действий достигала 800 километров. На отдельных этапах этой борьбы с обеих сторон в ней участвовало более 2 млн. чел. 2 тыс. самолетов, свыше 2 тыс. танков, более 26 тыс. орудий и минометов». Действительно, по объему задействованных сил и средств, данное сражение претендует на одно из самых величайших в военной истории. Исследователи Н.А. Болотов и М.А. Белицкая считают так же: «Сражение у стен Сталинграда предоставило возможность войскам Англии, Франции и США одержать ряд побед на африканском театре военных действий». Стоит так же добавить, что победоносное для советской армии сражение за город на Волге имело и другие политические последствия: Турция окончательно отказалась вступать в войну с Советским Союзом, а в лагере сателлитов Германии наметились противоречия. Кроме того, как пишет исследователь данного вопроса А.А. Ахтамзян: «Победа Советской Армии в Сталинграде вдохновила народы оккупированных нацистами стран Европы на активное сопротивление оккупантам, особенно во Франции, Голландии, в Югославии, Польше, Чехословакии». Иными словами, сражение на Волге, безусловно, явление многоплановое, комплексное, имеющее далеко идущие последствия как в вооруженном противостоянии на советско-германском фронте, так и на других театрах Второй мировой войны. «На берегу Волги Советская Армия разгромила одну из наиболее сильных военных группировок фашизма группы армий «Б», затем «Дон», сформированные из отборных частей и предельно насыщенную техникой», – скажет в своих воспоминаниях один из героев Сталинградского сражения, командующий 62-й армией В.И. Чуйков.
Как это часто бывает, в водоворот судьбоносных для страны событий, были втянуты десятки тысяч судеб и каждая из них, в рамках исторического опыта, будет уникальной. Такова история Прасковьи Иосифовны Рычковой – девушки-санинструктора из Енисейска, оказавшейся в пекле грандиозного сражения. Как представляется автору, ядром повествования должны послужить воспоминания Прасковьи Иосифовны, которые охватывает временные рамки лета-осени 1942 г.: от прорыва немецких войск в районе Дона до третьего штурма Сталинграда, предпринятого войсками Фридриха Паулюса. Как источник они представляют собой большую ценность, так как позволяет взглянуть на происходящие события глазами непосредственного участника, а так же медицинского работника, и, наконец, женщины. Источник написан легким, живым языком, ярко иллюстрирующим происходившие события. Вместе с тем, он оставляет впечатления незаконченности, видимо, автор хотела писать его дальше, но не случилось…
Прасковья Рычкова родилась в год начала первой русской революции: в 1905-м. Судя по рассказам других членов этой семьи, род был зажиточным и пострадал во время коллективизации. Не смотря на это, в последующем, ей удалось устроиться воспитателем детского дома в Енисейске. Работает весьма успешно, за что в 1932 г. получает звание Ударника Социалистического труда. Как говорится в документе: «За подлинно самоотверженное участие и проявленный энтузиазм в Социалистическом соревновании и Ударничестве, обеспечивающем выполнение пятилетки за четыре года». Так же до начала войны Прасковья поступает в педагогический институт в Новосибирске, потом работает в местной школе № 59. Из этого же города уходит на фронт, призвавшись от Кагановичевского РВК Новосибирской области. К сожалению, информация о ее довоенной жизни очень скудна. Нет четких сведений и о том, как и где она окончила скоротечные курсы санинструкторов. Не говорится об этом и в ее воспоминаниях.
Воспоминания Прасковьи Иосифовны переносят нас сразу в район Дона, когда немецкие войска, пользуясь провалом советского удара на Харьков, развернули мощное наступление. Как писал Г.К. Жуков: «Утром 17 мая 11 немецких дивизий из состава армейской группы Клейста перешли в наступление из района Славянск–Краматорск против советских 9-й и 57-й армий Южного фронта. Оборона была прорвана. За двое суток враг продвинулся до 50 км и вышел во фланг войскам левого крыла Юго-Западного фронта в районе Петровского. Обеспечение операции на участке Лозовая–Барвенково–Славянск возлагалось на Южный фронт. Командование этого фронта не учло в должной мере размеров угрозы со стороны Краматорска, где заканчивала сосредоточение крупная наступательная группировка немецких бронетанковых и моторизованных войск». В результате поражения в районе Харькова, ухудшилась обстановка и в районе Воронежа. Противник начал реализацию стратегии на летнюю кампанию 1942 г. «В результате вынужденного отхода наших войск в руки врага попали богатейшие области Дона и Донбасса. Создалась прямая угроза выхода противника на Волгу и на Северный Кавказ, угроза потери Кубани и всех путей сообщения с Кавказом, потери важнейшего экономического района, снабжавшего нефтью армию и промышленность.
Войска юго-западного направления к началу наступления на Харьков, бывшие в составе фронтов, и другие соединения, переданные Ставкой в процессе отступления, в значительной части понесли большие потери, а сохранившиеся не могли успешно сдерживать продвижение противника. Южный фронт, понесший крупные потери, оказался не в состоянии остановить противника на кавказском направлении», – вспоминал позднее Георгий Константинович.
Бои разворачиваются в донских степях. «Дни стояли знойно – жаркие. Донская степь от июньского зноя курилась прозрачным маревом. Дни были длинные, и казалось, им нет конца, и догорали они очень медленно», – пишет Прасковья Иосифовна. Рычкова очень поэтично описывает степные просторы, увлекая читателя красками догоревшего дня: «Степь еще не потеряла ту ласкающую теплоту, которую ей подарил июньский жаркий день. По степи неслись, расстилаясь, пряные запахи степных цветов. Вокруг стояла угрожающе – напряженная тишина, порою прерываемая орудийными залпами и трескотней степных кузнечиков». В этом свете интересны впечатления с другой стороны. Вот, как адъютант командующего 6-й армией вермахта Паулюса Вильгельм Адам описал увиденные им степные картины: «Всюду, куда ни падал взгляд, — лишь ковыль и полынь да шныряющие между ними целые легионы сусликов. И, однако, этот пейзаж при всей своей внешней однообразности имел особую прелесть. Мне редко приходилось видеть такой прекрасный закат, как здесь. Казалось, вся степь пламенеет. Воздух был наполнен пряными ароматами. Высокая трава оживала; трещали кузнечики, свистели суслики, запевали свою вечернюю песню птицы».
Такой нам престает необъятная донская степь, такой ее увидели молодая санинструктор Рычкова во время тяжелого отступления советской армии и полковник вермахта. Но красота засыпающей природы обманчива, как и тишина на войне: «В ночной темноте откуда-то сверху неслись нарастающие, страшные с хрипотой звуки вражеских бомбардировщиков. Бомбы с визгом сирен падали где-то в глубокой балке». И вот, на глазах девушки разворачивается военная обыденность, к которой ей совсем скоро придется привыкнуть: «Бесшумно, как тени, девушки санинструктора и санитары выполняли назначения врача Т. Барковой. На пустых ящиках из-под орудийных патронов, опрокинутых вверх дном, стояли баки со стерильным материалом. Около одного из них стояла девушка с измененным усталостью лицом. […] Санинструктор Марина с задумчивыми серыми глазами, невозмутимо спокойная, шприцом набирая кровь из вены руки девушки, вводила обескровленному танкисту с размозжённой голенью». Раненные продолжали поступать: «На плащ палатке, залитой кровью, санитары внесли раненого. Бледный свет аккумулятора падал на лицо лежавшего. На плащ палатке лежал парень с полузакрытыми глазами, на его красивом лбу мелким серебристым бисером выступал пот». Данные эпизоды хорошо иллюстрируют обстановку в 198-м ОМЕДСБ (отдельный медико-санитарный батальон, прим. авт.), во время летних боев в донских степях.
Санинструктор Рычкова продолжала нести службу в 198-м ОМЕДСБ, который входил в состав 112-й стрелковой дивизии. Интересно, что данное войсковое соединение, формировавшееся в г. Татарск, изначально как 445-я стрелковая дивизия, затем 13 января 1943 г. была перенумерована в 287-ю и уже с 20 января того же года – в 112-ю. Боевую работу дивизия начала с 12 августа, находясь в составе 64-й армии. Большие испытания дивизию ждали в боях за р. Чир. Противник, используя массированные удары артиллерии, авиации и танковых соединений, стремился захватить плацдарм на ее противоположном берегу. Так же немцы старались взять под свой контроль железнодорожный мост через р. Дон. Сибиряки из 112 стрелковой дивизии встали на пути 51-го армейского корпуса вермахта. К первым числам августа дивизия оказалась прижатой к реке по причине запрета на отступление, которое маршал Тимошенко счел необоснованным. Под удар просачивающегося в тылы противника стали попадать обозники и медики: «Только к вечеру следующего дня прорвавшаяся группа эсэсовцев в нашу оборону была уничтожена. Повозочных нашли в степи. Некоторые из них были расстреляны эсэсовцами в лоб», – можно прочесть на страницах воспоминаний Прасковьи Иосифовны. Ситуация складывалась критическая, когда 8 августа по приказу советского командования был взорван единственный путь к отходу измотанной боями 112-й дивизии – мост через Дон. Фактически, соединение осталось прижатым к реке со всем своим вооружением. На противоположный берег успели уйти только тыловые части, в том числе и 198-й ОМЕДСБ. Военная удача оказалась на стороне девушки-санинструктора, вместе с остатками медсанбата и ранеными ей удалось перейти Дон: «Раненные с передовой линии огня эвакуированы в самбат», – кратко подытожит трагедию 112-й дивизии Рычкова. «Переправа стоила нам больших усилий», – дипломатично заметит В.И. Чуйков.
После битвы на Дону, 112-ю дивизию наскоро пополнят людьми и техникой и переподчинят командованию 62-й армией. Уже 23 августа, подтянув резервы, 6-я полевая армия вермахта, завладев плацдармами на Дону, нанесла первый удар в направлении Сталинграда, а уже 13 сентября начинается его первый штурм. Как пишет Е. Кобяков: «Части вермахта (295-я и 71-я пехотные дивизии 6-й армии Паулюса, усиленные «штугами» (самоходно-артиллерийскими установками, прим. авт.) из 244-го и 245-го батальонов штурмовых орудий) со стороны разъезда Разгуляевки и Опытной станции вышли к городским окраинам западнее центра Сталинграда, в район высоты 112.5 и Авиагородка. С юга-запада к Ворошиловскому району Сталинграда южнее реки Царицы подходили части 4-й танковой армии Гота (24-я и 14-я танковые, 94-я пехотная и 29-я моторизированная дивизии), отрезая советскую 62-ю армию Чуйкова от 64-й Армии Шумилова на участке: пригород Минина — Купоросный — недостроенный Парк Культуры и Отдыха на границе Кировского и Ворошиловского районов. Впоследствии данный участок станет ареной ожесточённых боёв, в которых 64-я армия будет пробиваться на север, то наступая, то откатываясь назад». Фактически, в городе будет сражаться только армия В.И. Чуйкова и отдельные подразделения самообороны. Штурму предшествовала, начиная с 23 августа, сильнейшая бомбардировка города силами 4-го воздушного флота люфтваффе, в которой погибло большинство горожан и скопившихся в городе беженцев. Тех, кто не погиб под обломками зданий и не задохнулся в подвалах каменных высоток, ждала гибель на берегу, у немногочисленных переправ.
Город, в который теперь рвались немецкие соединения, имел важное значение. По мнению М.Ю. Мягкова: «Сталинград оставался крупнейшим промышленным центром, в котором работали важнейшие оборонные предприятия. Кроме того, Сталинград лежал на важнейшей транспортной магистрали, он был своего рода замком, скреплявшим север и юг страны. Захватить его стало навязчивой идеей Гитлера, тем более что город носил имя вождя не покоренной пока державы». Части 112-й стрелковой дивизии, в которой продолжает нести службу санинструктор Прасковья Рычкова, вели бои со 2 сентября в районе Гумрак – Сталинградский. Прасковья Иосифовна вспоминала: «То, что я увидела в Сталинграде – это останется в памяти тяжелым ужасным кошмаром. В первой декаде сентября я вошла в горящий город, идя за танками и повозками с ранеными. Дышать было тяжело: в воздухе висели едкие удушливые тучи черного дыма. Горели, жарились трупы после бомбежки города. Во рту ощущался какой-то сладковато-приторный вкус, до тошноты неприятный от горящих тел и кипящей крови». Не смотря на то, что немцам удалось овладеть железнодорожным вокзалом и важной стратегической точкой – Мамаевым курганом, борьба за эти и другие участки территории с переменным успехом для обеих сторон продолжалась. Обе стороны несли большие потери, но для советского командования задача по доставке подкреплений и боеприпасов осложнялась тем, что приходилось доставлять их через Волгу при полном господстве в небе немецкой авиации. И все же, как пишет в своих работах, посвященных Сталинградской битве, Е. Кобяков: «В районе пристаней было оживлённо, переправы №1 и №2, несмотря на победные донесения немецкой 191-й пехотной дивизии, всё ещё работали. С прибывающих бронекатеров быстро сгружали ящики со снарядами, прыгали в воду немногочисленные бойцы пополнения. Обратно затаскивали раненых и гражданских, в давке у причалов немногочисленные работники НКВД и заградотряда 13-й Гв. СД матом и «наганами» пытались навести порядок. Кругом валялись неубранные трупы, дымились воронки и развороченные железнодорожные вагоны. Постоянные разрывы мин и налёты немецкой авиации дополняли картину сталинградского апокалипсиса».
«Раненные шли, раненных везли, раненных вели, несли и они сами ползли», – рассказывают страницы воспоминаний Прасковьи Рычковой. Ей, молодой, но уже набравшейся боевого опыта девушке, приходилось спасать бойцов здесь же, у простреливаемых противником переправ. Перед советским командованием то и дело вставал вопрос о плавсредствах. Н. И. Крылов, в бытность Сталинградской битвы занимавший должность начальника штаба 62-й армии после войны писал: «Сама транспортировка стольких раненых через непрестанно обстреливаемую, всю ночь освещаемую ракетами Волгу являлась непростым делом. Перевозили их главным образом небольшие речные пароходы». Но вернемся к воспоминаниям нашей героини. К этому времени 112-я стрелковая дивизия продолжала сражаться за город. Люфтваффе нещадно, с немецкой педантичностью непрерывными атаками с воздуха уничтожали квартал за кварталом, пристани и нефтехранилища. Образ горящего Сталинграда навсегда останется в памяти Прасковьи Иосифовны: «Весь город был окутан багровым дымом, из разбомбленных нефти и бензобаков стекали горящие нефть и бензин, и огненным пламенем плыли по Волге. Невольно вспоминалась картина Брюллова «Гибель Помпеи». Ночи были неописуемо страшными. Раненные находились в полуразрушенных помещениях, уцелевших от пожара. Детский сад до отказа был забит раненными».
Однако главные испытания только начинались. К концу сентября 112-я стрелковая дивизия перешла к обороне по восточному берегу балки Вишневая на участке поселок «Баррикады», поселок «Красный Октябрь». Так же ее 524-й стрелковый полк к 26 сентября занял оборону в опорном пункте №10, здании детских яслей и магазине улицы Колпашевская поселка «Баррикады». Все находились в невероятном напряжении: «Приходилось спать стоя, обняв уцелевший ствол дерева в саду детского сада завода «Красный Октябрь», где наше подразделение держало оборону», – рассказывала в своих воспоминаниях Рычкова. К этому времени немцы уже контролировали в городе Площадь 9 января, огромное здание Сталинградского элеватора и крупное здание Госбанка. «По несколько раз в день приходилось менять место нашему подразделению санбата, теряя людей от ранения или убитыми. Когда убило врача Баркову, оторвав ей голову минными осколками, я до без сознания билась в каком-то припадке, переживая ее потерю», – снова мы читаем в ее воспоминаниях. С 21 сентября, когда прекратила работу центральная переправа, снабжение прижатых к Волге советских частей, особенно наполовину окруженной 13-й Гвардейской стрелковой дивизии генерал-майора А.И. Родимцева, заметно ухудшилось. Но 112-й пока в этом плане везло больше: ее войска занимали более удобные позиции, хотя и здесь ощущался недостаток всего: от боеприпасов до медикаментов. Вновь обращаемся к записям Рычковой: «Ночь. Детский сад завода «Красный Октябрь». В одной из комнат операционная. Окна забиты, затемнены чем попало. [..] Воды нет. Волга у самых ног, но подойти к ней трудно, она под непрерывным огнем. Воду берем в ванных комнатах, оставленных в ваннах, и та на вес золота. Чтобы напоить раненных горячей водой, воду кипятили в касках на углях горящих построек».
Как пишет В. Адам: «К 27 сентября 4-я танковая армия и LI армейский корпус заняли район города, примыкающий к реке Царица с юга, включая побережье Волги. В центре Сталинграда и в его северной части русские все еще удерживали сильные позиции, несмотря на то, что мы ввели в дело наши последние резервы». Действительно, боеспособность немецких соединений, штурмовавших Сталинград, стремительно падала. Без своевременного пополнения они теперь могли решать только локальные задачи. Советские бойцы и командиры, не смотря на большие потери, продолжали отстаивать город, удивляя современников своих мужеством. В воспоминаниях героини нашей статьи можно встретить такое размышление: «Вот он, русский солдат, кто он? Откуда? Он с ампутированной рукой, забинтованной повязкой, не бросает, не покидает поля боя. Он набирает гранат, и, не внимая ни каким уговорам, уходит в уличный бой». Временами полоса обороны стабилизировалась, превращаясь в арену для снайперских дуэлей. Именно здесь взошли звезды таких в последствие именитых стрелков, как: Василий Зайцев, Виктор Медведев, Анатолий Чехов.
Большой проблемой для оборонявших город советских частей оставалась немецкая авиация, в частности 8-й авиакорпус 4-го воздушного флота генерала М. Фибига. Зенитная артиллерия советских частей не могла, в виду малочисленности, эффективно противодействовать люфтваффе. Нескончаемые удары вражеских пикировщиков и истребителей нашли отражение и в воспоминаниях Прасковьи Иосифовны: «Город, почти разрушенный, обычно подвергался с утра новым бомбардировкам. Серебристыми стаями в воздухе реяли вражеские «мессершмитты», и бомбили израненный город». Чтобы у читателя не создавалось впечатления о полном отсутствии советской авиации в небе Сталинграда, поясним, что на этом направлении она действовала. Однако, как пишет историк авиации М. Зефиров: «Советская 8-я воздушная армия генерала Т.Т. Хрюкина, была укомплектована всего лишь на 50%. В ней имелись 337 исправных боевых самолетов: 85 истребителей, 48 штурмовиков, 88 дневных и 116 ночных (У-2) бомбардировщиков. С конца июля до 17 августа решениями Ставки сюда были дополнительно направлены 23 авиационных полка, насчитывавших приблизительно 450 самолетов. Правда, в них в основном были летчики, не имевшие боевого опыта или «провоевавшие» несколько месяцев в тыловых частях ПВО». Это не замедлило сказаться на потерях в боях с опытными немецкими летчиками: «1 октября командующий 8-й воздушной армией генерал Хрюкин вынужден был отправить на переформирование сразу 12 истребительных авиаполков. За месяц интенсивных боев только 220-я и 283-я ИАД (истребительная авиадивизия, прим. авт.) потеряли 157 самолетов, при этом погибли 83 летчика», – отмечает Зефиров. При этом советские истребители делали все, что могли. В небе Сталинграда скоро смогут отличиться такие в будущем известные асы, как: М. Баранов, Ахмет-хан-Султан, В. Лавриненков и многие другие.
В конце сентября – начале октября 112-я стрелковая дивизия под командованием И.Е. Ермолкина продолжала драться за Сталинград, не только находясь в обороне, но и контратакуя. Примером может служить атака ее полков 29 сентября со стороны завода «Силикат» с целью вернуть утраченные позиции в поселке «Баррикады». В серии своих статей, посвященных Сталинградской битве, исследователь Е. Кобяков отмечает: «В итоге командир 416-го сп майор В.А. Асеев был убит пулемётной очередью, а командир 524-го сп майор Б.П. Скляров попал в плен — упоминание о его допросе есть в отчётах 6-й армии вермахта. Остатки 112-й сд закрепились на северной стороне широкой Гончарской улицы, разделявшей посёлок пополам». Приданный дивизии 198-й ОМЕДСБ, в котором продолжала нести службу санинструктор Рычкова, снова терял людей: «Как живые остаются неизгладимы в памяти фронтовые друзья и защитники. Хороним врача Полтарауса, погибшего в уличных боях», — пишет она.
К сожалению, на фоне героических примеров обороны случались инциденты с оставлением позиций солдатами Красной Армии. Так, в отчетах заградслужбы встречаются такие сведенья: «В результате заградслужбы за боевыми порядками полков 30-й сд и 193 сд было задержано военнослужащих, оставивших поле боя без приказа командования 826 человек, одиночек, групп и подразделений – 7. Задача, поставленная командованием, в основном выполнена». В итоге, в ходе второго и третьего штурмов Сталинграда, частям 6-й армии Паулюса удалось захватить такие важные участки города, как: Скульптурный парк, поселки «Красный Октябрь» и «Баррикады», а так же одноименные заводы, Горный поселок и Сталинградский тракторный завод. Но подразделения вермахта все глубже увязали в ожесточенных уличных боях, растягивая фланги, для защиты которых чаще использовались слабые дивизии союзников: венгров, румын и итальянцев. Позже это сыграет свою роль в будущем контрнаступлении советских войск.
В октябре основной персонал 198-й ОМЕДСБ был вывезен за Волгу. Как пишет Прасковья Иосифовна: «Меня вывезли за Волгу, в головную часть санбата на отдых». И, затем, словно подытоживает: «От моей 112-й дивизии мало, очень мало осталось людей». Командующий 62-й армией В.И. Чуйков в своих мемуарах назовет эту дивизию «многострадальной», отметив, что: «Эта многострадальная дивизия, принимавшая участие во многих боях западнее реки Дон, на Дону, между Доном и Волгой, к 13 октября имела в своем составе не более тысячи активных бойцов во главе со своим командиром полковником Ермолкиным. Она сражалась геройски в отдельных зданиях разрозненными подразделениями и гарнизонами в цехах Тракторного завода, в Нижнем поселке и на Волжской круче». Уже 20 октября 1942 г. имя санинструктора Прасковьи Иосифовны Рычковой будет внесено в список награжденных медалью «За боевые заслуги». Любопытно, что в наградных документах отмечена другая дата ее рождения: 1909 г. Сталинградская битва продолжится: 19 ноября 1942 г. советские войска Юго-Западного и Донского фронта перейдут в контрнаступление, которое станет поворотным в эпохальном сражении на Волге. С 23 ноября соединения 6-й полевой и части 4-й танковой армии вермахта, а так же войска союзников, будут сражаться в окружении до полной капитуляции группировки 2 февраля 1943 г.
После войны Прасковья Иосифовна будет жить на переулке Партизанском в городе Енисейске. Здесь она будет успешно трудиться на ниве просвещения в школах № 46, № 47, а затем и в школе № 10 (сегодня школа № 3, прим. авт.). Ее труд будет отмечен многочисленными грамотами и благодарственными письмами.
В 1946 г. ее наградят медалью «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», а 7 мая 1965 г. будет вручена юбилейная медаль «Двадцать лет победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.». Пройдя огненное горнило Сталинградской битвы, она будет работать на благо детей. Рычковой не станет в 1969 г. Но до самой смерти рубцы душевных потрясений, оставленные войной, будут будоражить ее снова и снова. Именно поэтому она оставит своеобразное признание на страницах своей рукописи: «В моей жизни нет ничего необычного. Я рассказываю о тех героях, которые на моих глазах умирали геройски. Пока бьется сердце, никогда не забудется Сталинградская эпопея».
При цитировании материалов сохранена оригинальная орфография и пунктуация.