Енисейская дореволюционная золотопромышленность за неполный век своего существования, подобно большому социальному лифту вынесла на самый верх социальной лестницы разные имена. Многие из них, над кем, по выражению современника, «подыграло золотишко»1, так же быстро исчезали с небосклона успешной жизни, возвращаясь в лоно городского плебса, те же немногие, кто смог адаптироваться к быстро меняющейся экономической ситуации в стране и регионе, остались на слуху у потомков. Разумеется, состав успешных енисейских предпринимателей тоже был неоднороден в плане понимания отрасли. Большинство компаний, так или иначе, имело консервативное представление о добыче золота, вырабатывая до последнего имеющиеся в своем распоряжении прииски. При этом находились и те, кто стремился к введению новых технологических приемов в золотодобыче, традиционно выделяясь в среде местных золотопромышленников. Поэтому данная статья будет посвящена одному из таких деятелей – купцу Ивану Дмитриевичу Черемных, чья деятельность носила настолько разноплановый характер, что оставила неоднозначную оценку у современников. Постараемся же на основе сохранившихся материалов хронологически проследить жизненный путь Ивана Дмитриевича.
Вопрос о происхождении нашего героя связан со Средним Уралом. В 1855 г. он числится мещанином г. Ирбит Пермской губернии. Сама фамилия Черемных, по утверждению профессора А.Г. Мосина, родилась из прозвища, ставшего фамилией, с конца XVI в. : «Русские служилые Чермные зафиксированы уже в документах 1598 г. Эту фамилию носил тобольский казак Алексей, участвовавший в битве на р. Ирмень и затем сопровождавший плененное семейство Кучума в Москву».2 По мнению автора, прозвище имеет северное происхождение, перекочевавшее в Сибирь. Здесь не лишним будет привести комментарий М.О. Маркса, столкнувшегося с самобытными традициями Енисейска в 1870-е гг. XIX столетия: «Обыкновение спрашивать «чей?» пошло со времени открытия золотых приисков, и отвечать следовало «григорьевых», «бенардакских», «малевинских», «базилевских» и прочее. И в свою очередь, вопрос этот породил новые фамилии мещанские и купеческие с окончанием на «их»: «Белых», «Черемных» и «Сизых»».3 Однако, представляется, что Максимилиан Осипович все же заблуждался относительно причудливой трансформации вопроса в фамилию, и она, действительно, несет в себе уральские корни. О.В. Копытская высказала другую, более жизнеспособную версию, хотя и в свойственной ей манере «стремительного развенчания исторической несправедливости». Согласно ее выводам, купец имел более «близкое» происхождение – г. Красноярск. Действительно, еще во время учреждения одной из ранних своих компаний на Бирюсе, Иван Дмитриевич упоминается красноярским мещанином.
Кроме того, в литературе, посвященной енисейскому купечеству, до сих пор отсутствует точная дата его рождения. Исследователь Е.В. Комлева указывает примерно 1860- е гг.,4 с чем сложно согласиться, так как, по имеющимся данным, И.Д. Черемных уже в 1872 г. упоминается как управляющий одним из приисков компании В.И. Базилевского. Ранних представителей династии Черемных тоже установить сложно. Казалось бы, на это могут пролить свет сохранившиеся документы фиксации городских жителей сер. XIX в., которые представлены по Енисейску Обывательской книге1852-1858 гг. Однако персоны с такой фамилией не встречаются, что говорит о возможном иногороднем происхождении. Это подтвердится в последующем и в его отношении к Енисейску – в отличие от своих коллег по золотопромышленности, предпочитавших скупать и строить недвижимость в городе, он большую часть жизни будет проводить на приисковых резиденциях. Возможно, являясь выходцем из другого города, и не имея в Енисейске родных, будущий золотопромышленник предпочитал ему тайгу. Интересно, что когда в 1884 г. местные думцы решили избрать его членом Управы, он отказался, как проживающий большей частью на приисках. Как писал А.И. Кытманов: «Долго Дума не увольняла его, убеждая, что он, проживая в Енисейске и пользуясь здесь выгодами, не относил ни одной службы».5 И хотя сам Иван Дмитриевич не питал большого интереса к этому городу, именно «енисейский период» его жизни станет главной темой настоящей статьи.
Вообще в поле зрения современников И.Д.Черемных как деятель попадает в 1878 г. После окончания Енисейского уездного училища, он сразу включается в приисковую жизнь, оказавшись в обществе ссыльных поляков. Возможно, это обстоятельство так же наложило отпечаток на его стремительно формирующуюся любознательную натуру. В это время он уже известен как управляющий «Татьянинским» прииском Виктора Ивановича Базилевского, который в том же году дал 10 пудов 5 фунтов золота. К этому времени он уже побывал во II купеческой гильдии (1859 г.) и записался в I –ю (1861 г.). С Виктором Ивановичем у него сложатся длительные деловые отношения сначала как хозяина и управляющего, а затем и компаньона. В своих воспоминаниях об отце, он упомянул и своего бывшего управляющего: «благодаря энергии И.Д. Черемных открыто много рудников в Северной системе».6 Сам Виктор Иванович приходился сыном известного в золотопромышленных кругах Ивана Федоровича Базилевского, выходца из дворян Оренбургской губернии. В 1857 г. во владении этой фамилии имелись золотые промыслы на землях Оренбургского казачьего войска.7 Затем спектр их интересов сместился в Енисейскую губернию, где он записался в I гильдию красноярского купечества, добывая драгоценный металл сначала в Ачинском, а затем и Енисейском уездах. К этому времени частный поиск золота в Сибири был одобрен правительством, но для начала необходимо было получить Разрешительное свидетельство. Уже в 1840 г. были открыты россыпи Енисейской тайги. Возможно, не покажется преувеличением такой вывод: в лучшее время енисейской золотопромышленности, добыча принадлежала далеко не местному купечеству. Компании Малевинских, Бенардаки, Сидоровых и другие представляли предпринимательский класс европейской России, либо Урала. И только в во вт. пол. XIX в. на этот рынок стали выдвигаться местные компании. Разумеется, г-ну Базилевскому не хотелось утруждать себя поездками. Да и владельцы приисков, на тот момент преимущественно не местные, за редким исключением не посещали приисков и вели разработки посредством своих уполномоченных и доверенных. Одним из таких уполномоченных и оказался герой нашего повествования.
Иван Дмитриевич Черемных пришел в золотопромышленность, когда та находилась на излете своего существования. Лучшие времена добычи были позади, когда рассыпное золото добывалось относительно легко, и теперь предпринимателям оставалось надеяться на техническую революцию в области машиностроения. Здесь компании Базилевского пригодился природный ум своего управляющего, склонного к постоянным совершенствованиям в области добычи. Но, как замечал А.И. Кытманов: «Недостаток технических знаний и увлекающийся характер вовлекли его много раз в крупные ошибки».8 В 1882 г. Иваном Дмитриевичем открыто месторождение кварцевой золотоносной жилы, но радость открытия омрачена пожаром на том же «Татьянинском» прииске, в котором погибли паровая машина и вагонный пескоподъемник.9 Годом ранее он пробовал свои силы на Бирюсе. Была учреждена компания с нижнеудинским купцом А.Г. Воронцовым. Предприятие купило четыре прииска у «Бирюсинской Компании», но дело после смерти А.Г. Воронцова прекратилось.
Уменьшение объемов золотодобычи неизбежно вело к ухудшению положения рабочих. «Кажется, ни один промысел не находится в таких неблагоприятных условиях, как золотопромышленность»,10 — отмечал корреспондент газеты «Енисей». Иван Дмитриевич пытается улучшить ситуацию со снабжением приисковых рабочих, а, заодно, избавить себя от необходимости закупать зерновые у подрядчиков. Любопытный эксперимент, на который еще не решался ни один из местных промышленников – возделывать овес прямо на приисках. К сожалению, опыт оказался неудачным. Параллельно с внедрением посевов, И.Д. Черемных пытается улучшить систему коммуникаций. Еще с начала золотопромышленной эпохи, забота о дорогах являлась коллективной задачей всех участников отрасли. Иван Дмитриевич в 1883 г. выходит с предложением перейти на Старонифантьевскую дорогу, таким образом, минуя р. Пит на протяжении двух станков. По мнению автора проекта, это сократило бы путь к основной зоне приисковой системы, а так же снизило расходы на содержание почт, зимовий и прочих служб. Как и с предыдущим проектом по сеянью овса, наш герой с энтузиазмом отдается делу. Но, изначально лишенный поддержки со стороны остальных предпринимателей, его замысел был обречен на новую неудачу. В итоге, уже созданная просека к р. Сухой Пит с обустроенными зимовьями, не смотря на огромные затраты, была заброшена. Однако это откровенные провалы нисколько не надломили предприимчивого управляющего, что вскоре выльется в серию очередных проектов.
Его супруга – Афанасия Савельевна, тем временем, выступает на подмостках енисейского тетра. На афишах за 1884-1886 гг. ее можно было без труда отыскать среди актрис спектаклей: «Лакомый кусочек», «Выгодное предприятие» и «Доходное место».11 Об Афанасии Савельевне на данный момент известно, что до замужества она носила фамилию Глазкова и происходила из мещан. По данным, собранным Н.В. Пироговой, она родилась в семье Глазкова Савелия Яковлевича и его жены Варвары Климентьевны.12 Наталья Викторовна предполагает уральское происхождение данного семейства, а точнее – Екатеринбургский уезд. По воспоминаниям С.В. Востротина, чей отец Василий был женат на представительнице этого рода Акулине Савельевне – одной из дочерей Савелия Яковлевича: «В то время в Енисейске находилась семья Глазкова, так же переселившаяся с Урала, но с соседнего, Кыштымского завода той же Зотовской компании. Прибывшая в Енисейск семья Глазковых состояла из отца, матери, четырех дочерей и двух сыновей».13 Приехав в Енисейск, Глазковы так же постепенно включились в процесс золотопромышленности, а сам глава семейства, возможно, состоял управляющим одного из приисков Востротиных. Не менее яркий отзыв приводит Степан Васильевич Востротин о Енисейске и Афанасии Савельевне Черемных, вкладывая его в уста английского горного инженера Уильяма Артура Мерсера: «Город поразил меня несказуемо. Даже в Лондоне никто не пожалел бы иметь дома лучше и красивее, и с большим вкусом обставленные. Большие комнаты, много света и воздуха. Дом Черемных, действительно прекрасен. Обед был отлично сервирован. Сама г-жа Черемных оказалась дамой полной достоинства, с большой выдержкой, настоящей леди, которая оказывала гостеприимство с большим навыком. […] Я провел, в конечном счете, очень приятный день и было трудно поверить, что мы находились в самом сердце Сибири».14 В 1896 г. Афанасия Савельевна приняла участие в полезной акции. Общество Попечения о начальном образовании в г. Енисейске арендовало помещение под книжный склад, который был признан насыщать литературой город, а деньги с продажи книг должны были пойти на финансирование учебных заведений. Идею о складе выдвинул еще в 1892 г. член Общества Н.В. Скорняков. Представители Общества обратились в Управу с просьбой о выделении теплого помещения в составе Гостиного Двора, но там ответили, что свободных мест нет. Тогда пришлось арендовать не отапливаемые лавки в торговом корпусе И.И. и Г.И. Дементьевых за 70 руб. в год. Как отмечалось в отчете Общества: «Место было бойкое, центральное, но, к сожалению, помещение очень холодное, но в виду его центрального положения пришлось мириться со многими недостатками».15 Так как в складе нужно было вести торг, встал вопрос о продавцах, который и был решен при участии председательницы А.А. Кытмановой. Как отмечает источник: «На приглашение председательницы дамы откликнулись весьма сочувственно и изъявили свое согласие торговать в складе».16 Среди откликнувшихся наряду с А.И. Станкеевой, Ю.М. Хейсиной, Е.И. Востротиной и прочими, была и А.С. Черемных. Кроме книг в складе можно было приобрести канцелярию и предметы живописи. Акция позволила собрать дополнительные средства в поддержку образовательных учреждений Енисейска. Ее имя можно встретить и в списках членов «Общества пособия бедным г. Енисейска», в котором она состояла с 1902 г. Продолжая свою работу на ниве просвещения, Афанасия Савельевна служила преподавательницей грамматики в Женской Воскресной школе, открытой в 1893 г. на базе помещения Второго Приходского училища. В 1915 г. она числится заведующей данной школой и ее учебными пособиями. В 1916 г. она входит в список учредителей Енисейского отдела Сибирского Общества помощи раненым воинам. Кроме того, она упоминается в списках дарителей Енисейского Общественного Местного музея.
Возвращаясь к персоне Ивана Дмитриевича, отметим, что ему, так или иначе, по примеру супруги, пришлось включаться в общественную жизнь города. В 1883 г. открывается Енисейский Общественный Местный музей, и он становится его, практически, постоянным дарителем. Уже в год открытия им подарены: сланец с кварцевыми жилами, гранит, окаменелость дерева, карты приисков и чертежи завода «Рассвет». После неудачной попытки со стороны Городской Думы избрать его членом Управы, в 1885 г. был избран членом Попечительного совета Енисейской женской гимназии. Всего в совет входило 23 представителя. При этом общественная деятельность ни в коем случае не заслоняла собой дело всей жизни – добычу драгоценного металла. За свое упорное стремление к цели он заслужил у современников прозвище «неутомимый». Итак, в 1886 г. «неутомимому Черемных», казалось, сопутствовала удача. Открытие возможностей месторождения жильного золота «Татьянинского» прииска, способствовало расширению промысла. На руднике Эльдорадо пробы кварцевых жил дали содержание в 10 золотников, и как отмечал летописец А.И. Кытманов: «Черемных торопился в постройке завода, который строился на Вангаше, и руда должна была отвозиться туда с рудника «Эльдорадо». […] Работа кипела и каждый, посещавший тайгу, стремился на прииски, управляемые Черемных, чтобы посмотреть на новинки. А их было везде много. Так на заводе «Заря» действовала турбина, делавшая 200 оборотов в минуту».17Его деятельность в разработке рудного золота внушала оптимизм всем остальным. «Несмотря на новизну рудного дела и на его, вследствие этого, несовершенство, не смотря на недостаточное знакомство с ним рабочих и служащих, на несовершенство самого оборудования, завод в настоящем виде оказывается настолько выгодным, что по вычислениям должен окупить все произведенные на его устройство расходы», — писал корреспондент «Сибирской Газеты».18 Как сообщает В.М. Внуковский: «Инстинктивно поняв, какое огромное значение в будущем должна иметь добыча жильного золота, поэтому желая монополизировать ее в своих и доверителя руках, Черемных лихорадочно приступил к захвату (путем заявки) всех тех площадей, где, по его предположениям, стоило ожидать золотосодержащих жил».19
Примерно в это время он перестает быть управляющим В.И. Базилевского и приобретает статус компаньона, вступая на путь самостоятельной добычи. Так же он располагает новым социальным статусом, с 1883 г. числясь во II гильдии енисейского купечества. А.Л. Яворский так описывал подобные метаморфозы: «Часто ловкий доверенный, управляющий или приказчик, осторожно спихнув своего хозяина, становился на его место».20 На самом деле, приведенная ситуация не являлась нормой. Более распространенными считались ситуации, когда наиболее талантливые управляющие в итоге сами заявляли прииски. Таких примеров существовало множество: это и бывший управляющий прииском купца И.П. Кытманова – В.М. Харченко, впоследствии сам состоящий в купеческой гильдии, это П.В. Шумахер – управляющий компании Красильниковых и т.д.
Персона нашего героя не сходила с газетных страниц. Действительно, если мы посмотрим на периодику того времени, посвященную золотопромышленному промыслу, то обязательно отметим тот факт, с какой регулярностью Иван Дмитриевич попадал на острие пера либеральной прессы. И такое внимание с ее стороны не всегда устраивало Черемных. В 1885 г. наш герой впервые попал на страницы периодических изданий, став участником крупного скандала, связанного с нарушением межевальных границ «Святодуховского» прииска купца Власова. Трудно сказать, насколько действия со стороны рабочих Черемных носили преднамеренный характер, но в итоге состоялось разбирательство, закончившееся ничем. В конце концов, было решено, что: «окружной ревизор допустил, как говорят, отступление от своей прямой обязанности – не сделал своевременно освидетельствования выработки местности».21 Интересно, что купец и сам писал письма в газеты, вступая в полемику с экспертами золотопромышленной отрасли, которыми нередко себя считали журналисты. В 1886 г. он пишет письмо в редакцию «Сибирской Газеты» после выхода очередного материала, посвященного делам компании Базилевского – Ратькова-Рожнова. Автор публикации подчеркивал: «Высокие проценты на деньги и на товар, нерациональность ведения дела его управляющими, предпринявших без средств большие затеи, сгубили дело и поставили его ребром. Было бы гораздо лучше, если бы Базилевский самолично вел свое дело, не управляя им из Петербурга».22На эти заявления Черемных ответил редактору: «Милостивый государь, господин Редактор! Клеветы и небылицы о приисковом деле В.И. Базилевского в Енисейской тайге украшающие собой страницы «Сибирского Листка», могут вызвать тревогу близко заинтересованных состоянием этих дел, и потому побуждает меня обратиться к Вам с просьбою напечатать мою заметку о действительном положении этих дел».23 Далее им приводились аргументы, сопровождаемые бухгалтерскими выкладками. В частности, И.Д. Черемных утверждал, что частные работы В.И. Базилевского обеспечены доверенностью в 250 тыс. руб. уже осуществляемой добычи. Так же Иван Дмитриевич писал: «Личный мой кредит обеспечен моей половиной Александровского прииска Южной тайги […] прииск выгодный и потери по этому прииску достаточно обеспечены моим заработком за 10 лет службы приисковым помощником в деле В.И. Базилевского».24 Письмо было напечатано и в дальнейшем не оставалось без внимания прессы.
Но журналистов привлекал не только «неутомимый» золотоискатель, но и члены его семьи. Конечно, к любой корреспонденции, как и к источникам иного плана, необходимо относиться с известной долей критики, но в свете недостатка ограниченности фонда документов по Черемных и его близким, не станем пренебрегать тем, что имеем. Итак, в 1884 г. читающая публика могла не без интереса следила за эпатажными выходками тестя Ивана Дмитриевича – Савелия Яковлевича Глазкова, устроившего потасовку в Енисейском Общественном Собрании. По сведеньям корреспондента, Глазков явился на маскарад 13 февраля (по старому стилю) без маски, «во фраке, в белом жилете и таком же галстуке, заявив своим знакомым, что намерен устроить скандал».25 Заявлением Савелий Яковлевич не ограничился, действительно начав драку в общественном месте с одним из местных золотопромышленников. Результатом нападения стало заявление побитого золотопромышленника в полицию. Интересно, что родственники Глазкова просили пострадавшего пойти на «мировую», а когда получили отказ, прибегли к последнему способу: отказали в ссуде на арендуемый пострадавшим прииск. Разумеется, поколоченный арендатор вынужден был забрать заявление. И, как не без иронии замечал корреспондент: «Глазков же, разумеется, будет по-прежнему посещать маскарады во фраке и белом жилете».26
Вернемся к И.Д. Черемных. В 1887 г. он пробует себя в роли судовладельца, купив небольшой пароходик с машиной в 80 л.с. «Сибирячка». Тогда же по сооруженному Объ-Енисейскому каналу он отправляет баржу с хлебом для северных приисков. А весной 1889 г. И.Д. Черемных объявил о намерении совершать рейсы между Енисейском и д. Мотыгина, подготовив команду и выделив сумму на обмундирование. А.И. Кытманов по этому поводу замечал: «Капитан «Сибирячки» одел своих матросов в форменное платье и старался сделать из енисейских рабочих настоящих моряков. Все это смешило енисейскую публику».27 Здесь начинающего пароходчика подстерегала неудача: на Стрелковском пороге затонула баржа и едва не погиб сам пароходик.28 Из положительного можно отметить составленную по результатам похода капитаном Л.И. Прушинским кроки реки Большой Кас. Эти кроки до сих пор хранятся в фондах Енисейского музея. Однако не в правилах Ивана Дмитриевича было отступать и в том же году он отправляет «Сибирячку» за крупчаткой, купленной в Томской губернии. Это предприятие оказалось более удачным. Кстати, данный пароход прослужил на Енисее еще несколько лет, и был списан в 1893 г. Заслуживает внимания еще одна неосуществившаяся задумка. «Неутомимый Черемных» объявил «Судоходный прииск», находящийся ниже устья р. Оллончимо исключительно для нужд неудачно проектированного им судоходного сообщения приисков с Енисеем. Возможно, он искал водные пути в систему приисков с целью удешевить доставку припасов по известным сухопутным путям, которые содержались на средства золотопромышленников. Стоит ли и говорить, что проект остался неосуществленным?
Следующий 1890 г. принес новые трудности – начались волнения рабочих на Александровском прииске, что не помешало получить с него 8 пудов 31 фунт золота. Рабочие выступали против жестокого обращения со стороны служащего Рязанова. Приисковая же администрация во главе с Бастриковым закрывала на происходящее глаза. К тому же, рабочих не устраивал быт. Так, комиссия, занимавшаяся исследованием положения рабочего контингента на приисках компании Базилевского-Черемных-Ратькова-Рожнова, заключила: «Казармы для рабочих устроены в двух корпусах без сеней и сушилен, с ординарными полами, доходящими только до нар. Жилые и хозяйственные постройки сделаны из дерева, без фундамента прямо на почве».29 При этом отмечалось, что имеется больница на 12 кроватей».30 Не удивительно, что при всей совокупности недостатков устройства быта трудового персонала, его фактически юридическом бесправии, закрепленном в системе договоров о найме людей на работы с 1838 г. с некоторыми дополнениями. В частности, утверждалось: «Рабочие на приисках должны быть в полном повиновении у нанявшего их хозяина или доверенного его приказчика, хотя бы и не было между ними формального явочного договора; не причинять ему ущерба и воздерживаться от буйства, разврата и особенного преступлений».31 Нужно ли говорить, что такие договоры представляли собой широкое поле для произвола приисковой администрации? Кроме того, нередкими были случаи и хищения золота, а так же побеги рабочих. Последнее особенно беспокоило золотопромышленников. Весь непосредственный наем основной массы пролетариев происходил в Енисейске и Енисейском округе, уже традиционно являвшихся главными источниками живой силы. Сам Енисейск, как метрополия Южной и Северной систем тайги являлся еще и местом вербовки служащих приисковых администраций. Если посмотреть на статистику побегов рабочих с приисков кон. XIX столетия, то окажется, что больше всего их бежало с приисков компании Матониных, а так же с приисков Л. Мильштейна и В. П. Захарова. Порой побеги носили массовый характер, когда из нанятой партии в 300 рабочих бежало от 80 до 130 человек. С приисков В.И. Базилевского, В.А. Ратькова – Рожнова и И.Д. Черемных бежало меньше. В первую очередь, это было обусловлено все же лучшим содержанием, а главное – растущей зарплатой. Так, если в 1894 г. на оплату труда компанией потрачено 35 тыс. 650 руб., то в 1895 г. она составила уже 55 тыс. 072 руб., а в 1896 г. – 63 тыс. 677 руб.32 при относительно стабильной численности персонала. На тот исторический отрезок времени значительная часть приисков разрабатывалась не самими владельцами, а сдавалась в аренду. По некоторым данным на конец века, только 38% работ из общего массива добычи проводилось самими хозяевами.33
Понимая причину своих неудач, которая крылась и в отсутствии специалистов горной промышленности, Иван Дмитриевич выходит в Городской Думе с предложением об открытии Реального училища без дорогостоящего оборудования. Тем более, случай представился удачный: в 1891 г. встал вопрос о преобразовании Енисейской прогимназии в гимназию. Развивая мысль о том, что: «Даже высшее горное училище не поднимет упадающую золотопромышленность, потому что еще не найдено средства создавать золото там, где его нет».34 Ему возражал Н.В. Скорняков, настаивавший на открытии хотя бы низшей горнозаводской школы. Он подчеркивал, что это заведение будет доступно для малоимущих слоев города и послужит улучшению промышленности и благосостояния края. Строго говоря, Никита Виссарионович был прав. В конце XIX в. Енисейск переживал влияние общероссийской модернизации: строительство телеграфных линий, портовых сооружений и рыбопромышленных пунктов требовало специалистов, которых можно было «вырастить» в здешней среде. Не зря А.И. Кытманов писал: «Для развития рыбопромышленности нам нужно более образованных капиталистов, способных образовывать товарищества, акционерные общества для поиска золота, развития торговли, пароходства и прочее».35
Пока шли споры, И.Д. Черемных предпринял очередной шаг к развитию собственной судоходной линии, на которой, правда, работал один небольшой пароходик «Сибирячка» и несколько деревянных барж. Но здесь нашему герою фатально не везло. Еще в 1889 г. он обратил свое внимание на залежи графита в Туруханском крае. В 1891 г. им было добыто несколько десятков тысяч пудов по р. Троицкая Тунгуска (сегодня Нижняя Тунгуска), судоходство по которой традиционно осложнено системой порогов и водоворотов. Весь груз было решено сплавить на нескольких баржах, но переход оказался неудачным: баржа потерпела катастрофу, и за борт отправилось до семи тысяч пудов графита. Эти баржи потом были проданы и очень пригодились при разгрузке привезенных из Англии рельс. Иван Дмитриевич пытался отправить в эту страну приготовленный груз: 18 тыс. пудов графита и пиленый лес, но из-за бури сделка сорвалась. Не ограничиваясь графитом и лесом и предвидя заинтересованность Великобритании в сибирских ресурсах, особенно в слюде, предприимчивый купец решает организовать ее добычу, отправив своего приказчика Азанческого с разведывательной партией на приток Ангары реку Тасееву, которая еще с XVII в. была известна своими месторождениями этого минерала. Чем закончилось данное предприятие сегодня сказать сложно. Тогда же, Фатьянихе, помимо добычи графита, партиями были обнаружены месторождения каменного угля, образцы которого были доставлены доверенному Черемных – Галанину.36 С 1891 г. правительство Российской империи занималось воплощением в жизнь проекта Трансибирской железнодорожной магистрали. В свете большой стройки, на внутренние речные пути возлагались большие надежды в плане доставки строительных материалов. В 1893 г. на средства Комитета Сибирской железной дороги из Великобритании на Енисей была организована экспедиция под руководством лейтенанта Л.Ф. Добротворского. В ней приняли участие и русские корабли под военным флагом: «Лейтенант Овцын», «Лейтенант Малыгин» и паровая шхуна «Лейтенант Скуратов». Эти суда встречал речной конвой, состоявший из парохода «Граф Игнатьев» с тремя баржами и пароход «Бард» при трех баржах И.Д. Черемных. Начался шторм, в результате которого, две баржи с грузом рельс оказались выброшенными на берег.
Общественная жизнь Енисейска так же не отпускала Ивана Дмитриевича, хотя он большую часть времени проводил на приисковых резиденциях. Еще в 1888 г. он и его супруга вступили в почетное членство Совета Общества попечения о начальном образовании, организованное по инициативе тогдашнего городского головы Н.Н. Дементьева, внося суммы на поддержание развития системы учебных заведений города. В 1892 г. пришло тревожное известие: из соседних районов приближалась эпидемия холеры. Местные общественники предприняли ряд мер для улучшения санитарной обстановки улиц и домовладений. И.Д. Черемных и еще несколько гласных Городской Думы выдвигают предложение о закрытии береговых кабаков, издавна служивших пристанищем криминальных элементов Енисейска. Однако Думе было не выгодно закрывать данные заведения, которые служили источником дохода, и кабаки остались на прежних местах. Эпидемия миновала Енисейск, а администрация получила бесценный опыт в оперативной уборке кварталов. В том же году в печати состоялись очередные баталии о ситуации на приисках на этот раз между Иваном Дмитриевичем и корреспондентом «Восточного Обозрения» В. Крутовским. Золотопромышленник раскритиковал его статью, посвященную положению рабочих. В ответной заметке Крутовский советовал «пускаться на другой раз в критику более осмотрительно, ознакомившись подробнее с предметом критики, и если последняя, как это вышло в последнем случае, не доступна для Черемных по своему специальному характеру, то лучше ограничиться молчанием, а не браться за перо и не ставить себя в смешное положение».37 Вообще 1892 г. оказался для приискового отшельника Черемных плодотворным. В Красноярске состоялась Первая сельскохозяйственная и промышленная выставка. Правда, А.И. Кытманов был не в восторге от возможностей Енисейского округа на этом мероприятии, лишь скупо осветив событие в своей «Летописи…»: «Участие Енисейска и его округа на первой сельскохозяйственной выставке было ничтожно, если не считать коллекции музея и предметов любителей».38 Примечательно, но среди этих «любителей» оказался и наш купец, получивший Похвальный Отзыв за демонстрируемую большую тыкву с собственного огорода. Хотя с отшельничество Ивана Дмитриевича все же не было столь радикальным, как может показаться. Например, в 1890 г. он выступал дружкой жениха на свадьбе С.В. Востротина и Е.И. Кытмановой. Мир золотопромышленников Енисейска был слишком тесным, переплетенным многочисленными деловыми и династическими связями, поэтому о каком – то мрачном уединении на приисках не могло быть речи.
Но не станем забывать о золоте, добыча которого являлась настоящей страстью для нашего героя. Еще 4 октября (по старому стилю) 1888 г. он заявил свидетельство на два прииска: «Ильинский» и «Счастливый». Был заявлен никогда не работавший рудник «Поднебесный». Шла дополнительная разведка на «Иеремеевском» и «Покровском» приисках, которые он принял уже разработанными от предыдущих владельцев – золотопромышленников Родственных, Цибульских и компании Иваницкого. «Иеремеевский» же арендовался Черемных на паях с мещанином Д.Ф. Секистовым и генерал – майором А.Л. Шанявским.39 Казалось бы, после трех владельцев, перспективность этих приисков была более чем скромной, но у Ивана Дмитриевича был свой взгляд на предстоящее дело. За операции 1894 г, а в последующем уже наследниками Черемных в 1895-1896 гг. было пробито 194 шурфа, часть из которых в виду выхода подземных вод, оказались затопленными.40 В этот период времени золотопромышленники предпочитали не покупать, а арендовать прииски, владельцы же часто сами отказывались от работ на принадлежащих им территориях, предпочитая жить рентой. На этот рынок приходят казенные компании из европейской России, а так же иностранные предприниматели. Иван Дмитриевич приобретает себе компаньона – енисейского мещанина Герасима Федоровича Лазичева, который впоследствии станет его душеприказчиком. На «Иеремеевском» прииске И.Д. Черемных не добьется особых успехов, и он будет продан в 1899 г. наследниками мариинским и красноярским купцам Савельевым. Здесь важно подчеркнуть, что частную золотопромышленность помимо приводимых выше причин сдерживал фактор высокого налогообложения со стороны государства, который «всецело и исключительно ложится на производителя, и никакая правительственная мера не может оградить его от разорения».41 Но «упорный» золотоискатель продолжал пытать счастья, арендуя новые участки. Так были арендованы «Покровский», «Афанасьевский» и «Александровский» прииски. Последний разрабатывался при участии старых компаньонов В.И. Базилевского и В.А. Ратькова-Рожнова.42 В 1893 г. его поисковые партии били шурфы на «Мария – Яковлевком» руднике. Тогда же он преподносит Енисейскому Общественному музею очередной дар – «Альбом с видами приисков и рудников товарищества Базилевского и Ратькова –Рожнова» с собственным автографом. Альбом и сегодня хранится в музейных фондах.
К 1894 г. в арендном владении нашего героя имелось 10 рудников, некоторые из которых носили любопытные названия: «Золотая заноза», «Эйфель», «Золотой бугорок» и «Горный Дух». Тогда работы на этих месторождениях жильного золота были признаны самыми значительными после работ компании Асташевых.43 Однако поиск новых месторождений в нач. 1890-х гг. осуществлялся все труднее. Известно, что некоторые прииски выделялись не сколько содержанием золота, сколько примечательными и даже экзотическими названиями. Некоторые из них, после отведения, никогда не разрабатывались. Наш герой еще в 1885 г. заявил прииски «Обещающий» и «Забытый клад», но к их разработке так и не приступил. Инженер Ячевский хотел вызвать интерес к новым поискам среди предпринимателей Северной тайги. На частном совещании в присутствии Кытмановых, Востротиных, Черемных, Захарова и Харченко было решено создать общий капитал, получив от каждого по 1 тыс. руб. для найма поисковых партий. К сожалению, эта инициатива осталась лишь замыслом.
К 1894 г. Иван Дмитриевич Черемных в связи с ухудшением дел, выбыл из I купеческой гильдии Енисейска во II-ю. Судя по всему, в I гильдии он пробыл совсем недолго. Судьба типичная для многих енисейских предпринимателей того времени. В самом городе, тесно связанным с золотым промыслом и не располагавшим крупными производственными базами, наблюдалась общая стагнация. В городской казне даже не было денег на ежегодные ремонты казенных и общественных сооружений. Сохранившиеся документы Городской Управы ярко свидетельствуют о наступившем кризисе: «Для поддержания городских заведений от дальнейшего обветшания в течение всего года произведены были лишь самые ничтожные исправления, вызванные крайней необходимостью, на что израсходовано, как видно из отчета, 420 руб. 32 коп. – сумма, которую тратит иной домовладелец на ремонт своей усадьбы».44
В 1894 г. 28 апреля (по старому стилю 15 апреля) Ивана Дмитриевича Черемных не стало. В газете «Енисейский Листок» можно обнаружить следующий некролог, посвященный ему: «В Енисейске скончался небезызвестный местный деятель Иван Дмитриевич Черемных, первый положивший основание рудной разработке золота в Енисейском округе на делах В.И. Базилевского и К. В тоже время это был отзывчивый человек на все хорошее, где, по мере сил своих, всегда принимал материальное участие, и мы уверены, что смерть этого доброго человека, как местного деятеля, будет чувствительна для Енисейска и в особенности, в золотопромышленном мире потеря эта будет еще ощутимее». 45
По его духовному завещанию ликвидация всего дела должна была осуществиться через три года, причем все доходы должны были быть сформированы в единый капитал для обеспечения престарелых и увеченных рабочих. Однако после смерти И.Д. Черемных, его душеприказчик Г.Ф. Лазичев в 1897 г. передал «Иеремеевский» прииск бывшему компаньону – генералу А.Л. Шанявскому, а тот, как упоминалось выше, сдал его в аренду купцам Савельевым. Аренда для последних была весьма высокой – свыше 600 золотых полуимпериалов (3000 руб.).46 «Покровский» прииск остался во владении наследников умершего золотопромышленника вместе со всеми хозяйственными постройками. Компания Базилевского и Ратькова – Рожнова продолжала действовать. Она упоминается в источниках за 1916 г., то есть, в разгар Первой Мировой войны. Что касается И.Д. Черемных, то по данным городских приходов, ни на одном некрополе Енисейска он погребен не был. Скорее всего, следы его последнего пристанища нужно искать в метриках приисковых церквей.
Наследницей оставшегося капитала выступила молодая вдова (на момент смерти мужа ей было 34 года). В первое время жене даже удалось приумножать дело мужа, объявив (еще при жизни Ивана Дмитриевича) прииск «Васильевский», первым обладателем которого был И.П. Кытманов.47 Кроме того, к ней отошел прииск «Аборигенный», который она успешно сдавала в аренду. Ранее ее родителям – мещанам Глазковым – принадлежал деревянный дом на Сенном рынке. Теперь, в декабре 1899 г., ею была приобретена усадьба на Большой улице (купчая от 21 декабря по новому стилю). Кроме того, еще в январе того же года, после четырех лет вдовствования, Афанасия Савельевна вторично связала себя узами брака с начальником Енисейской пожарной команды подполковником Петром Филипповичем Михайловым. Венчание состоялось в Градо — Енисейском Богоявленском Соборе. Судя по записям в Енисейской книге домовладений, приобретенная усадьба включала в себя целый комплекс построек: деревянный дом, амбар с навесом, флигель, баню и сарай.48 Интересно, что от михайловского дома в конце 1890-х гг. начиналась, так называемая, «антикабацкая зона», которая тянулась до каменного склада Поляковых (пересечение современных ул. Ленина и ул. Бабкина).
Сам Петр Филиппович происходил из красноярских мещан, окончив в дальнейшем юнкерское училище, стал офицером. Был переведен в Енисейск в 1892 г., дослужился до начальника местной войсковой команды, получив титул личного дворянина.49 Так же он служил преподавателем гимнастики в Енисейской мужской гимназии. Во время Первой всеобщей переписи населения 1897 г. являлся одним из счетчиков. Служил П.Ф. Михайлов исправно и, по словам М.П. Миндаровского, «пользовался симпатиями подчиненных ему по службе нижних чинов как человек мягкого характера и не корыстолюбец. Таким он и остался до конца своей жизни».50 Так же он с 1905 по 1909 гг. служил гласным Городской Думы. Уже в Енисейске Михайлов овдовел – его жена Александра Гавриловна скончалась в 1895 г. В семье осталось пять, по другим данным, трое детей, и нужно отдать должное Афанасии Савельевне, теперь уже Михайловой, что она приняла и воспитала их как своих. Так сложилось, что ей было суждено пережить и второго мужа – подполковник Петр Филиппович Михайлов скончался в сентябре 1909 г. и был похоронен на Абалаковском кладбище. Захоронение не сохранилось. Афанасии Савельевне было суждено прожить долгую жизнь. В 1911 г. она избирается председательницей возрожденного Общества попечения о начальном образовании в Енисейске, которое ранее было закрыто в связи с последствиями революционных событий 1905-1907 гг. В начале 1920–х гг. советские национализации обошли стороной владения Михайловых. По выписке 1935 г. она продолжала оставаться владелицей дома, возможно, занимая только какую–то его часть, так как к сегодняшнему дню здание претерпело внутреннюю перепланировку, получив статус многоквартирного дома. Интересно, что сам дом был застрахован как недвижимое имущество енисейским филиалом Красноярского Общества взаимного страхования от огня 23 мая 1917 г. под № 129 на сумму две 2 тыс. руб.
Завершая свое повествование о купце – золотопромышленнике Иване Дмитриевиче Черемных (28 апреля 2019 г. исполняется 125 лет со дня смерти), стоит сказать следующее: на протяжении всей своей жизни он показал себя как крайне неординарный и инициативный предприниматель. Перебравшись в Енисейскую тайгу в числе первой волны золотопромышленников с Урала и выйдя из довольно большой когорты приисковых управляющих, он, благодаря своему природному уму и трудолюбию, смог подняться до вершины купеческой иерархии, войдя в ряды первогильдийцев. Вместе с тем, крайне увлекающаяся натура нашего героя довольно часто бросала его из одной предпринимательской стихии в другую, что нередко приводило к краху некоторых проектов. Так же нельзя отрицать факта серьезной эксплуатации рабочих на приисках, принадлежавших его компании. При этом в сравнении с другими владельцами приисков, условия труда и жизни здесь были все же лучше, обусловленные стремлением нашего героя к техническому совершенствованию поиска золота и медицинскому обслуживанию рудников. Нельзя так же отрицать и участия его и Афанасии Савельевны в общественной жизни Енисейска. Иными словами, Иван Дмитриевич Черемных был метеором, стремительно пронесшимся по небосклону истории добычи драгоценного металла в Енисейском округе вт. пол. XIX столетия.